Вот и сейчас, в час заката, Маса шлялся где-то по амурным делам, а Фандорин сидел в одиночестве, положив ноги на резные перила, и потягивал крепкий «де-рюйтер». Глядел на фланирующих по эспланаде женщин, одна прекрасней другой, и мечтал о том блаженном возрасте, когда голос плоти уже утихнет и перестанет отвлекать от истинно важных мыслей и дел. Потерпеть, вероятно, оставалось еще лет десять-пятнадцать.
Уже довольно давно Эраст Петрович постановил, что для благородного мужа унизительно вступать в любовные отношения, не испытывая любви или хотя бы влюбленности. Решение было теоретически правильное, но суровое. Влюбленности случались редко, с любовью было вообще навсегда покончено. Приходилось расходовать накопившуюся физиологическую энергию на интенсивное рэнсю и на борьбу с завистью. К Масе.
Фандорин поймал себя на том, что глазеет исключительно на гуляющих дам, совершенно не обращая внимания на мужчин, и рассердился. Нарочно стал скользить взглядом мимо силуэтов в платьях, фиксируясь только на фигурах в штанах. И через некоторое время обнаружил кое-что интересное.
Все мужчины двигались, кроме одного. Какой-то человек, не по-здешнему одетый в плотный костюм и шляпу-котелок, с невозможными в арубском климате крахмальными воротничками, не просто стоял на месте, но 1) высовывался из-за толстого кактуса; 2) не отрываясь смотрел на Эраста Петровича; 3) поняв, что обратил на себя внимание, спрятался за колючий ствол.
Удалившийся на покой сыщик за время мирного тропического существования совершенно отвык от подобных казусов. В прежней жизни он давно уже срисовал бы (как говорили сыщики в девятнадцатом веке) или сфотографировал бы (как стали говорить в двадцатом) соглядатая своим периферийным зрением.
Лицо у нездешнего человека тоже было нездешнее: сосредоточенное, узкое, с длинными усами, каких на Арубе никто не носил.
Британец, определил Фандорин. Пожалуй, полицейский или что-то в этом роде. Притом не рядовой, а из начальства.
Интересно.
И когда незнакомец – осторожно, на четверть физиономии – вновь высунулся, Эраст Петрович сделал приглашающий жест: пожалуйте-ка сюда, сэр, полно прятаться.
Усатый замер. Потом, приняв решение, вышел из-за кактуса. Приподнял котелок, учтиво поклонился, направился к дому.
* * *
– Сесил Торнтон, – представился непонятный человек, поднявшись на террасу и окончательно сняв шляпу. – Старший инспектор Скотленд-Ярда. Вы, должно быть, удивлены?
– Не очень.
Эраст Петрович внес коррекцию в первоначальную оценку англичанина. Не просто полицейский начальник, но джентльмен. По выговору чувствуется хорошая частная школа. Костюм и рубашка хоть странны для Арубы, но от «правильных» портных. Даже удивительно, что всего лишь старший инспектор.