К концу дня Эраст Петрович вспомнил, что обещал навестить девочку. Обманул. Вчера было не до того. А ребенок она бойкий, как бы не забеспокоилась и не отправилась на поиски «дяди». С Беллинды Дженкинс, пожалуй, станется.
Пока телеграмма из консулата пройдет по лондонским кабинетам, пока там обсудят ситуацию и примут решение, для которого, вероятно, надо будет собирать особое министерское совещание, пока военно-морское командование вкупе с Особым Отделом разработают операцию, может пройти несколько дней. Совершенно ни к чему расконспирироваться раньше времени. В понедельник, то есть уже послезавтра доктор Ласт явится с дежурным визитом в санаторий, и Кобра обязательно расскажет ему, что у одной из пансионерок объявился родственник. Вот тогда, пожалуй, придется перейти на нелегальное положение и дожидаться крейсера, сидя на горе. Там полным-полно укромных мест.
Санаторий встретил Эраста Петровича безмолвием: не звучали детские голоса, никто не гулял, не играл в саду. Сначала Фандорин не придал тишине значения, отнеся ее на счет не полностью восстановившегося слуха.
Но в вестибюле у швейцара на рукаве чернела траурная повязка, а на деревянном щите висела чья-то фотография с большими буквами R.I.P.; внизу в вазе стояли цветы. Еще не разглядев лица на снимке, Эраст Петрович задохнулся от предчувствия новой беды…
– …Утром ее нашли в постели мертвой, – гнусавым от слез голосом рассказала директриса. Глаза под круглыми стеклышками были красными и опухшими. – Она лежала безмятежная, как ангел, только на подушке пятно… Горловое кровотечение. Летальное…
– Где она? Я хочу видеть тело, – резко сказал Фандорин.
– У нас хоронят быстро, я вам говорила. Чтобы не травмировать остальных больше нужного. Приехал доктор Ласт, констатировал смерть. Я должна была сказать ему о вас, но я была так потрясена… – Кобра всхлипнула. – Мне очень нравилась Беллинда, хоть я и не имела права этого демонстрировать. Она была не такая, как другие девочки. Умненькая, с характером. Знает, мистер Булль, у меня есть тайное, нехорошее обыкновение: я пытаюсь угадать, какая девочка выздоровеет, а какая… Ну, вы понимаете. Так вот, я была уверена, что у Беллинды Дженкинс все будет хорошо. Меня просто сразила эта внезапная смерть… Потом, когда привезли гроб, я про вас вспомнила и послала швейцара. Но ни в научном центре, ни в лаборатории вас не было…
– Это верно. Я был на испытаниях.
– Пойдемте, я провожу вас на могилу…
Когда они шли по пустому коридору, мимо закрытых дверей, директриса сказала:
– Сегодня весь день у нас траур. Девочек не выпускают из классных комнат. Можно читать, рисовать, но играть ни во что нельзя. Такой порядок.