— Нечему тут радоваться, от тебя не знаешь, чего ждать…
— К тебе что ли перебраться? — задумчиво начала Вика. — Заведу себе краснорожего добропорядочного бюргера и пусть он втихушечку под столом тискает меня за ляжки. Буду пить шампанское…
— Ты тут сопьешься.
— Ты-то, милая, почему не спилась? — резко спросила Вика.
— У меня есть цель в жизни. Ханс предложил мне стать его женой, — прошептала Катрин на ушко.
Какая лгунья! Дешевым шлюшкам ее пошиба такие вещи не предлагают.
— Тупица! Это чистый развод, тобы трахать тебя бесплатно, — ехидно сказала Вика. — Ты еще ведешься на такие байки? Вроде большая уже девочка…
Ханс не понимал о чем они говорят, но чувствовал, что девушки не сошлись во мнениях. Он по-хозяйски обнял Катрин за талию:
— Meine liebe Frau.
Ханс подтвердил свое намерение жениться. Вот кретин! Получше не мог себе найти?
— Дас ист фантастиш! — ответила ему Вика и накинулась на Катрин.
— Чего это тебя прет? Невеста!
Вику бесило все: и как достойно Катрин держится, и как хорошо смотрится на ней платье, и самодовольный вид Ханса. Чему он только радуется? Болван!
— Что, и свадьба будет? Ты будешь в белом платье, наш ангел невинности? — засмеялась Вика.
Ей хотелось сделать ей больно, высмеять эту ситуацию, чтобы не удавиться от зависти. И она продолжала издеваться:
— Эти бундесы работают на совесть не только на работе. Они и в постели не халявят. Смотрела как-то немецкую порнушку. Эти хансы-мюллеры могут так отодрать — по самое не хочу. А как твой? Еще не пробовали? Ты случаем не прогнала телегу, что девственница? — и Вика заржала во все горло.
Все то напряжение, в котором она жила последнее время, вдруг нашло в себе выход, и она наслаждалась.
— Слушай, тут не принято так вульгарно себя вести, — зашипела на нее Катрин.
— Ага! В вашем блядушнике все играют в «леди». Главная леди — Катрин, прибывшая из тундры…
— Веди себя прилично! — Катрин уже стала выходить из себя.
— Какие приличия? Меня тошнит от ваших приличий!
Неожиданно она почувствовала сильную усталось, ставшую обыденной в последнее время. Она допила виски и встала.
— Ладно, ребята, мне пора! Блудите тут втихушечку. Ауфидерзейн, Ханс! — и, повернувшись к Катрин, спросила. — Ты меня на свадьбу пригласишь? Честное пионерское, буду паинькой!
— Ты меня пугаешь, — сказала Катрин на прощание.
— Верю. Я и сама себя боюсь…
Вика тихо зашла в студию и оглянулась — ничего здесь не изменилось. Она словно вернулась в тот день, когда впервые пришла на съемку к Мише.
Тогда она была такая неискушенная, милая, юная. Стояла здесь и смущалась, исполненная решимости покорить мир. Казалось, это было так давно, словно в прошлой жизни. Сегодня, в конце пути, от ее прежней не осталось и следа. Лишь надорванное сердце и глухое отчаяние, которое давило на нее.