А меня в очередной раз мариновали в камере следственного изолятора. Больше не били резиновыми дубинками, не унижали словесно, не вызывали на допросы. Я вновь потерял счет времени, и мне было уже наплевать, что ждет меня впереди. Я просто сидел на бетонном полу и спал. Я не услышал, как громыхнула железная дверь, и только голос капитана отвлек меня от неземных ласк Снежной королевы.
— А ты, парень, оказывается, не так-то прост. Имеешь покровителей у богатых дяденек, шестеришь за их грязные бабки? Ненавижу, будь моя воля… Подымайся, тебя выкупили.
— Кто? — Я заморгал, ощущая, как тает, улетучивается в небесах образ Венеры в мехах, самой желанной женщины, женщины в белом.
— Мне наплевать — кто, — огрызнулся капитан. — Я здесь мелкая сошка, и моих советов никто не спрашивает. Прокурор подписал постановление о твоем освобождении. Все куплены, мрази.
Выкупил меня Сандлер. Понял я это сразу, едва ступив на землю за воротами изолятора. Вдоль каменной стены выстроился кортеж из трех автомобилей (прибавился еще один джип), а из находящегося в середине каплевидного «лексуса» появился Марк Абрамович собственной персоной. Он был гладко выбрит, прическа — волосок к волоску, и легкая седина, тронувшая его красивую, благородно посаженную голову, только прибавляла адвокату еще больше шарма. Он прекрасно отдохнул, был сыт и свеж, и ничто в его облике не говорило в пользу того, что этого человека что-то удручает и тяготит — будь то нерегулярный стул или дела государственной важности. Как истинный демократ, Сандлер первым протянул мне руку, ничем не выдав, что мой внешний вид сейчас немногим уступает виду какого-нибудь запьянцовского бродяги и, следовательно, ему, знаменитому адвокату, ухоженному и одетому с иголочки, по меньшей мере неприятен. Его шоколадные, чуть навыкате глаза наблюдали за мной с живым интересом (так наблюдают за подопытным кроликом) и с некоторой долей сочувствия (на мой взгляд, комментарии излишни).
— Признаюсь, я начинаю сожалеть, что стал в чем-то рассчитывать на вас, — заговорил Марк Абрамович тихим бархатистым голосом. — Ежедневно вытаскивать вас из тюрьмы не такое уж дешевое занятие. Взамен же я пока ничего не получил. Если бы при нашей первой беседе вы оказались менее упрямы, столь неприятных последствий удалось бы избежать. Вы с этим согласны? А о новой крови, дай бог памяти, я вас уже предупреждал.
— Как вы узнали, что я здесь?
Неторопливая плавная речь адвоката действовала мне на нервы.
— В мире много хороших людей, значительно больше, чем мы думаем, и родная милиция — не исключение. Скажу честно — мне дали знать, что вы здесь, прямо из этих стен, едва вы сюда поступили. Но вызволить вас раньше чем через восемь с половиной часов не было никакой возможности. Пришлось подключить массу каналов, потянуть за многие ниточки, и вот вы на свободе, и вам больше не грозит никакое обвинение.