— Оль. — Примирительно начал брат. — Ну, подумай… Что это даст? Хорошо, допустим, приедешь в часть. И что? Он же новенький был. И, наверняка, даже познакомиться толком ни с кем не успел. К тому же, не факт, что вообще до границы доберёшься.
— Не твоё дело! — Влюблённая, не успевшая получить положенную долю счастья и уже чувствующая себя вдовой, с досадой хлопнула ладонью по скамейке. — Мне это нужно, и всё!
Лейтенант Васильев пожал плечами. Конечно же, он понимал. И, хорошо зная сестру, нисколько не сомневался, что та непременно что-то отчебучит. Ведь сорвалась же с места и примчалась в Петропавловск, едва успев сдать экзамены. Он уже начинал жалеть о необдуманном поступке, больше похожем на глупость. Нужно было разорвать, сжечь и развеять по ветру проклятую телеграмму. И солгать, что пока ничего не удалось выяснить. Но весть о смерти Ивана настолько выбила из колеи, что он просто не мог ни о чём думать.
Александр вспомнил, как давным-давно, четыре года назад впервые пригласил сокурсника в гости к родителям. Ольга, тогда ещё тринадцатилетняя пигалица, крутилась возле нового товарища и по долгому маминому взгляду, он догадался, что та что-то заподозрила. И вот, Ивана больше нет, а не находящая места сестра выглядит так, словно готова наложить на себя руки.
Ни слова не говоря, Ольга встала и как сомнамбула зашагала прочь.
— Стой! Ты куда?
Вскочив, Саша бросился вдогонку.
— В аэропорт. — Еле слышно прошептала она. — Возьму билет до Куйбышева. А там попробую добиться разрешения.
— Оля! — Александр обогнал упрямицу, преграждая путь. — Ты хоть соображаешь, что несёшь? Он умер! А поплакать, и сходить в церковь ты можешь в любом месте России!
Молодая женщина молча обогнула офицера и, безучастно направилась дальше.
— Подожди! — Васильев схватил девушку за руку, заставляя остановиться. — Едем домой. А завтра я постараюсь разузнать, кого в ближайшие командируют в те края, и прикреплю к какой-нибудь группе.
Ольга механически кивнула и, как заводная кукла двинулась за нервно кусающим губы Александром.
На ужин Саша приготовил пельмени и, с беспокойством наблюдал, как безутешная Ольга, невидящим взором смотрит в стену. Он заварил чай и, налив в чашку, плеснул щедрую порцию сорокаградусного бальзама.
— Выпей.
Она машинально отхлебнула и, закашлялась, отчего на щеках опять заблестели слёзы. Брат мягко заставил опорожнить посуду и, обняв, отвёл несчастную в спальню. Оставалась единственная, надежда, что «утро вечера мудренее».
Ольга всю ночь ворочалась и, едва заслышав шум воды в ванной, тут же выскользнула в коридор.