Да нет, чепуха. Даже я смутно помнил, в котором именно лежит «Летящий белый тигр», ведь Мин-хао упаковывал его семь месяцев назад – именно столько длился наш путь по разоренной России. Конечно, морем через Америку мы добрались бы проще и быстрей, но до Америки мы не доплыли бы, я в этом ничуть не сомневаюсь, я верю Мин-хао. Нас убили бы раньше… может быть, мы не добрались бы даже и до парохода… нас убили бы еще во Владивостоке и швырнули бы в море где-нибудь в бухте Золотой Рог… Именно поэтому мы отправились тем путем, который казался на первый взгляд самым трудным, опасным, невероятным: по суше, по остаткам железной дороги, по лесным тропам и проселкам. Это невероятно, но мы добрались-таки до Петербурга, потратив невероятное количество денег, зато – со всем своим багажом. Мне не было жаль тех бумажек, которые в несметном количестве печатает любое правительство, приходящее к власти, и не было жаль тех заранее собранных, купленных золотых монет царской чеканки, которые и спасли нам жизнь в этом путешествии. Мне не будет жаль того, что мы еще потратим, чтобы добраться до Франции. Нет ничего дороже жизни – жизни моей жены и моего сына. Какое счастье, что Альбер уже дома! Какое счастье, что мы отправили его во Францию пять лет назад! Но тогда мы думали, что те, кто преследовал нас, оставили эту цель…
А что, если они-то и настигли нас? И именно их руками был украден чемодан с коллекцией?
Нет, повторяю: мы с Шарлотт и сами не могли вспомнить, куда именно положили шкатулку с фигурками. Произошла просто случайность, одна из тех нелепых случайностей, которые преследуют людей – и иногда настигают их, чтобы ударить или даже убить.
Но мы-то хотя бы остались живы!
Я размышляю: не махнуть ли рукой на дальнейшие поиски, на попытки вернуть вещи? Не перестать ли дразнить фортуну? Она была к нам благосклонна, но вдруг ей надоест опекать нас? Может, лучше уехать из Петрограда ближайшим поездом до Киева… потом дальше… Говорят, это возможно! Ходят также пароходы в финские порты, а оттуда добраться до Парижа уже не составит труда. В ЧК, хоть и отнеслись с насмешкой к моим потерям, обещали не задерживать с выездом…
Да, решено. Сегодня же скажу Шарлотт, что мы уезжаем. И как можно скорей. Завтра же начнем хлопотать…
– Прошу теперь в малую столовую, – пригласил гид, пропуская мимо себя туристов и с легкой обеспокоенностью оглядываясь на Алёну. Наверное, проверял, не считает ли она что-нибудь еще.
Она не считала. Просто рассматривала еще один натюрморт, подписанный именем некоего Эдуара Талле и называющийся «La nature morte avec le tigre volant blanc» – «Натюрморт с летящим белым тигром». На картине был изображен букет белых пионов – чрезмерно роскошных, как бы усталых от собственной красоты и пышности и уже роняющих отливающие перламутром лепестки. Букет раскинулся в просторной белой вазе с изображением необычайно красивой китаянки в синих одеждах и с высокой прической, держащей в руке изящный жезл. Рядом с вазой, на темном резном столике, стояла маленькая статуэтка. Один из опавших пионовых лепестков целомудренно ее прикрывал, однако все же легко можно было разглядеть, что статуэтка запечатлела пару в любовной позе: женщина лежит вниз лицом, мужчина совокупляется с ней, стоя на коленях меж ее раздвинутых ног.