Хабибуллин внимательно наблюдал за изменениями моего лица. Потом мягко спросил:
— Ничего не вспомнили?
Я покачала головой.
— Может, вы сами не понимаете, что вам известно. А сидите на бочке с порохом.
— Но она ничего не требовала!
— Пока.
Я опять погрузилась в размышления. Вообще-то Надежда требовала, чтобы я в понедельник вышла на работу в «Алойл», в, так сказать, главный показной офис. В пятницу я представляла компанию на презентации. Меня уже многие видели, как нового коммерческого директора. Она взяла детей, чтобы обеспечить мой выход? Неужели я ей так нужна? Но зачем?!
Почему-то вспомнился безвременно ушедший референт. Толика убили в пятницу в выставочном комплексе. Виталий Суворов? Который, как говорили мне в милиции (а всех их госпожа Багирова купить не могла, откуда она вообще могла знать, в какое отделение я попаду?), работает на семью Хабибуллиных. Но он может выполнять заказы и других лиц. Почему бы не подхалтурить за хорошие бабки? Но почему убили Толика? Надежда решила избавиться от любовника, который тоже, не исключено, ее шантажировал? Или она решила, что он участвовал в организации съемки Сашей-Матвеем? Или просто слишком много знал о ее делах?
Потом я подумала о том, что находилась на достаточно близком расстоянии от тех, кого проткнул или не совсем проткнул нож. Лешка, которого, к счастью, не убили, Жирный, второго депутата я тоже видела в доме, вместе с Толиком пришла на презентацию. Не собирается ли свекровь каким-то образом подставить меня? Но как? И зачем?!
— Вряд ли, — заметил Мурат, когда я выдала ему свою версию. — Вы, Оля, должны знать что-то сногсшибательное. Возможен, правда, и другой вариант. От вас потребуют какой-то услуги. То, что вы не сделали бы никогда и ни при каких обстоятельствах — только ради спасения своих детей.
Я закрыла глаза. Что это может быть? Убийство? Смогу ли я убить, чтобы сохранить жизни Катьке и Витьке? Об этом не хотелось думать.
— У меня будет к вам одно предложение, Оля, — тем временем проворковал Хабибуллин, возвращая меня к действительности.
Я встрепенулась. Потом сжалась.
— Не бойтесь, — улыбнулся мужчина. — Я не сделаю вам ничего плохого.
Я не верила. Он это понял и повторил то, что говорил вначале: против детей он не играет. Ему не нужно, чтобы кто-либо сказал: Мурат Хабибуллин берет в заложники детей. Этого не может быть, потому что не может быть никогда — он должен заботиться о своей репутации, которая в данном случае может пострадать: кто поверит, что Катю с Витей взяла в заложники родная бабушка? Мурат сам не понял пока, какую игру затеяла Надежда Георгиевна, но не исключает варианта, что она планирует всех собак навешать на него, а совсем не на меня. Более того, Хабибуллин никак не может разобраться в происходящем. («И этот завел ту же песню!» — пронеслась мысль, но вслух я ничего не сказала.) Он до сих пор не понял, почему было совершено покушение на Алексея Багирова.