Я, признаться, думала вначале осмотреть дом с другой стороны, но вообще-то у меня не было четкого плана и я полностью полагалась на скандального Матвея Голопопова, который в таких делах собаку съел. Журналист был рад комплименту и заметил, что я правильно делаю, раз никогда в подобном не участвовала.
У него имелся ключ от чердака дома, в котором располагалась редакция, он открыл его и пропустил меня вперед. Войдя туда, Саша-Матвей вручил мне фонарик и сам зажег еще один. Пройдя несколько метров, мы оказались у закрытой двери, явно установленной не очень давно.
— Это мы ее поставили, — сообщил журналист, извлекая из пакета, который несла я, очередной ключ. — К счастью, дома тут плотно прилегают друг к другу. В старой части Питера встречаются и такие, где общие чердаки. Но тут была просто стена.
— А Надежда не обратила внимания на появившуюся дверь?
— Мы ее быстренько установили, когда госпожа Багирова только затеяла ремонт. А она не дошла до чердаков… К нам даже никто не приходил по поводу этой двери. Но учтите: дальше будет сложнее. Следующий дом — уже Надеждин.
Дверь предательски заскрипела, но нас никто не услышал: на чердаке не было ни двуногих, ни четвероногих обитателей.
Саша-Матвей прикрыл дверь с другой стороны, но запирать не стал. Следующий чердак был покрыт слоем пыли и завален старой мебелью. Как пояснил мой спутник, жильцы расселенных квартир стащили сюда свою рухлядь, так как ни помойки, ни пустыря поблизости нет.
Здесь пробираться было значительно сложнее, один раз я больно ударилась ушибленной вчера ногой и не смогла сдержать крика.
— Что с вами?
Немного постояв, я снова тронулась в путь, теперь гораздо осторожнее и освещая каждый метр фонариком.
— Тут придется через крышу, — заметил журналист. — Сможете?
— А куда деваться? — усмехнулась я.
Видели бы меня сейчас мои дети… Хотя они, не исключено, с большим удовольствием поучаствовали бы в мероприятии.
Саша-Матвей, осветив окрестности фонариком, выбрал какой-то пыльный комод и стал двигать его поближе к просматривавшемуся в потолке люку. Я вызвалась ему помочь.
— Запачкаетесь, — заметил журналист.
— Специально одевалась во все старое, — ответила я.
Общими усилиями мы комод с места сдвинули, правда, когда мой спутник на него забрался, одна из крепких (на вид) толстых ножек подогнулась, и мебель предательски накренилась. Но журналист на кренящейся «палубе» удержался, тем более поверхность была не скользкой лакированной, а просто деревянной и стал орудовать отверткой. Я светила ему фонариком, направляя луч вверх. Вскоре люк поддался.