На меня они вообще не смотрели.
И он от меня отвернулся. Вообще-то я собиралась избегать его, а на деле это он бросил на меня взгляд и ушел. Как будто и не было того поцелуя, как будто прошлой ночью мы не обнимались, как будто он не хотел меня.
Я ошеломленно остановилась в коридоре. После того, что я увидела, после всего этого я…
Мне было больно.
Кто-то меня похлопал меня рукой, и я отошла в сторонку, меня снова похлопали, и я услышала:
— Эйвери?
Я оглянулась и увидела Кирсту.
— Привет, — сказала она. — Идешь на первый урок?
Я кивнула, ожидая, что она снова заорет, что я проклятая, или что-нибудь вроде того, но она сказала:
— Эйвери, извини меня, ладно?
Я посмотрела на нее. Мы пошли вместе по коридору, и на меня вообще никто не обращал внимания, как и раньше, и на нее тоже.
Я поняла, почему она снова стала со мной общаться.
— Твои рассказы про меня больше никому не нужны, — сказала я.
Она густо покраснела:
— Я не хотела… Я просто…
— Понимаю, — сказала я, и это была правда. — Ты хотела, чтобы тебя полюбили, как раньше.
— Просто… Эйвери, они стали со мной разговаривать. Я стала им интересна, понимаешь? Мне так хочется, чтобы они относились ко мне, как раньше. — Кирста вздохнула. — Но этого интереса ненадолго хватило, и я не думаю всерьез, что ты проклятая. Просто ты так покрасила волосы, и я… — она смолкла. — Мне, правда, очень жаль.
Я кивнула, и она улыбнулась:
— Все так просто? Ты не злишься?
— Кирста, обо мне судачили с тех пор, как я сюда пришла, — ответила я. — Наверное, я уже привыкла.
— У меня есть кое-какой план. Сегодня утром я слышала такое, что просто крыша едет. Чуть позже я расскажу об этом Джеки, а ты ее знаешь. Если она со мной будет разговаривать, то и все остальные… — Она все болтала, но я уже не слушала.
Я вообще-то не особо знала, кто такая Джеки. Наверняка одна из четырех девчонок, которые, как говорила мне Кирста, заправляют школой, и что я ее видела, видела, как она затевала что-то, до чего мне не было дела. Мне, например, неинтересно было бы ехать несколько часов на автобусе до магазина и там примерять в тесных кабинках с искусственным светом какую-то одежду.
Но Кирсте это было нужно; ей страшно хотелось, чтобы ее в школе все знали. Ей хотелось нравиться всем, или чтобы ей хотя бы об этом говорили. Может, я точно и не знала, кто такая Джеки, но я не раз слышала, как ее называли и крутой, и ужасной — в одном и том же предложении.
Но мне не хотелось того, чего хотелось Кирсте. Я надеялась, что в школе будет интересно, что я найду тут собеседников, ей же хотелось быть для всех важной, а я в этом смысла не видела. Никогда этого не понимала, а теперь и особенно.