И это было не что иное, как кровь. Повсюду текли реки крови, она заливала меня, а мама стояла где-то там, вдалеке, удивленно и испуганно глядя на меня.
— Мамочка? — позвала я, но она даже не моргнула, она меня не замечала: оказалось, что она смотрела вовсе не на меня, а на что-то другое, и я тоже увидела…
Серебристые вспышки, очень, просто нечеловечески быстрые, они вспыхивали то здесь, то там.
На этом месте я проснулась и зажала рукой рот, чтобы сдержать собственный крик. Села, дрожа. Было темно. Мне хотелось вспомнить все, но…
Я обрадовалась тому, что не вспомнила. Стыдилась этого, злилась на себя, но это ни на что не влияло. Я была рада, что кошмар, который я испытала во сне…
На то, что эти воспоминания оказались заблокированы, была своя причина, и я в какой-то мере даже хотела, чтобы все так и осталось.
23
Я встала раньше, чем прозвенел будильник, оделась, взяла сумку и пошла вниз. Мне уже не терпелось в школу, чтобы отделаться от своих мыслей.
Больше всего на свете мне хотелось убежать от себя. Размеренная работа на уроках наверняка поможет. Потешу себя иллюзией, что хоть что-то в моей жизни как у всех.
Когда я спустилась, Рене, естественно, была уже на кухне. Сидела за столом с чашкой кофе и смотрела через стеклянную дверь. Когда я вошла, она повернулась ко мне. Дверь была приоткрыта, и кухню заполнил свежий воздух и лесной аромат.
Я улыбнулась ей и достала чашку, чтобы насыпать в нее хлопьев, хотя есть не хотелось.
— Что ты делаешь? — поинтересовалась она, встав и закрыв дверь.
— Собираюсь позавтракать. Ты не хочешь, чтобы я ела хлопья?
— Нет, — ответила она, отвернувшись от двери, и посмотрела на меня. Выглядела она обеспокоенно. — Сегодня суббота. Выходной.
Суббота. В школу идти не надо. Придется весь день провести тут, с Рене и с воспоминаниями о вчерашнем, о лесе. О доме.
О дереве.
О Бене.
О том сне, в котором я видела его. И кровь.
— Точно. — Я заставила себя выдавить улыбку. — Похоже, я запуталась в днях недели.
— Можешь еще поспать, — сказала Рене, но я села, засунув сумку с учебниками под стул, чтобы ее не было видно. И чтобы бабушка не беспокоилась.
Но было слишком поздно. Я поняла, что она уже взволнована.
— Мне не хочется спать, — ответила я, стараясь вести себя так, как будто ничего такого не случилось, надеясь, что удастся сыграть эту роль. Но Рене посмотрела на меня пристально, и я поняла, что она обратила внимание на мое осунувшееся лицо и загнанные глаза. — Надо придумать, чем заняться, — поспешно добавила я, чтобы она не успела сказать ничего насчет того, что я только что сделала, насчет того, что я забыла, какой сегодня день недели. И чтобы не задавала вопросов, на которые мне не хотелось отвечать. — Чем-нибудь веселеньким.