калачей в платок завязала, да по палке дала, как каликам
[6] перехожим. Все удобней да бойчей идти будет. Пошли ребята. Как из Суздаля вышли, так ко Владимиру сначала повернули, а потом и в Москву – дорога Горду знакомая.
На площади справа князь с попами, иноязычниками, слева волхвы, впереди Волос. Между ними народ. За князем – сила, за волхвами – вера.
Князя – много, волхвов – мало.
Странное в душе Волоса происходит, как будто две тучи клубятся черные, в каждой по молнии, и идут они навстречу друг другу. Вчера вот вроде ясно было, когда мечами крестили в реке, ничего, кроме ненависти к попам да дружине, а может, страха за Емелю, – не было. А сегодня сон забыть не может: ну, как и впрямь ритуалу конец?
Да и хватит народушке на дне плавать. Зажечь народ – немного ума надо, а зажжешь – не погасишь. Где князь, где дружинник, а где волхв – рядом лежать будут. Всегда бьют тех, кого мало, и всегда бьют те, кого много. Да и понял Волос хитрость поповскую. Волхв дождь в косьбу не отвел – виноват. Дружина бой проиграла – ответь, солнце поле выжгло – слаб волхв, либо замены требует, либо наказания людского. А вот поп не в пример – лишь попросить может, не упросил – за грехи людям наказанье послано, и сколько надо, столько и будет наказанье.
Всем, что происходит, ни поп, ни человек управлять не могут, то – Божья забота.
Волхвы сами поперек порядка стояли, то богов выше, то народа ниже, когда виноват, и его топить да жечь станут.
Всей душой да памятью он – с волхвами, а мыслью – вон с теми язычниками-иноязычниками, да и князем тоже, не чужой ведь, по-русски говорит, да еще почти вчера Велесу сына отдал, когда мор пришел.
Не только же он от страха перед Владимиром попов привел. Глаза ясные, вера в них есть, не две тучи, два стеклянных поезда навстречу друг другу в голове Волоса движутся, а колея одна…
– Вы зачем все кресты с шеи сорвать ночью велели? А кто не сорвал, вон под забором с пробитой головой валяется, – князь смотрит с ощущением, что прав он, и все поймут, если как надо сказать уметь.
– Когда крест на шею мечом надевают, он недолго висит, с шеи сваливается. А под забором мало ли кто лежит, народ-то перевернули, внутри себя сшибли, ему выбрать надо, то ли с тобой, то ли со мной, вот он и мечется, выходит из себя, а кто под руку кому подвернется, ни мне, ни тебе знать не станет.
Кони под дружинниками ногами переступают, один скакнул из строя, на дыбы встал, но варяг умел, на задних ногах так обратно и загнал, да еще плетью огрел, у того только пена с губ.
– Может, хочешь, чтобы и народ плетью смирили? Смирить можно, со временем привыкнет.