— Да почему же?
— Не спеши. Всему свое время. Товарищ Сталин стратегию и тактику классовой борьбы понимает лучше нас. Помяни мое слово: пройдет месяца два-три, и пропадет товарищ Ежов. Никто о нем больше не вспомнит.
— А Берия теперь нарком НКВД?
— Ты догадлива.
— А что с Фриновским?
— Фриновский назначен наркомом Военно-Морского Флота.
— Так он же…
— Это повышение, но у нас такое повышение называется «отфутболить на чердак». Фриновского надо было выслать подальше из Москвы, оторвать от корней. Полетал он по Союзу от Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей. Больше не летает. Смещен и арестован.
— А Берман?
— Товарищ Сталин устроил учения и потребовал от Бермана любыми способами захватить или нейтрализовать системы связи в Москве. Берман с задачей не справился, и тогда товарищ Сталин снял его с поста наркома связи. Под Новый год его арестовали, судили и уже расстреляли.
— Кто же теперь будет наркомом связи?
— Пока нарком не назначен, но руководит связью Пересыпкин.
— Тот самый майор Пересыпкин, который с Берманом ругался?
— Тот самый полковник Пересыпкин. Помяни мое слово: товарищ Сталин назначит его наркомом связи.
— Полковника — наркомом?
— А разве у нас так не бывает? Звание соответствующее товарищ Сталин ему присвоит. Вот только с товарищами посоветуется. Для своих товарищ Сталин званий не жалеет.
— Нашел товарищ Сталин папку?
— Нашел.
— А «Контроль-блок»?
— За что, думаешь, тебе второй орден?
— А папки на тебя я все сожгла в паровозной топке.
— Знаю. Но все сначала запомнила, а потом Сталину рассказала.
— Не может такого быть.
— Может. Все запомнила. Все доложила.
— Я болтала, а он записывал?
— Знаешь, нет. У него есть записная книжка. А еще у него есть коричневая тетрадка, в которую он записывает неизвестно что. Он ее никому не показывает. Но на этот раз он не записывал ни в записную книжку, ни в тетрадку. Он может вполне обходиться без тетрадки и записной книжки: память у него, как у тебя. Может, на всю страну вас двое таких. Ты ему страницу за страницей выкладывала, он сидел и слушал. Как с магнитофона на магнитофон информация переписывалась. Иногда товарищ Сталин меня звал, чтоб и я послушал.
— Ты меня, Дракон, прости. Это я в бреду.
— В бреду-то в бреду, но только ему и рассказала, ни мне, ни докторам рассказывать не стала. Ему ты рассказала потому, что у тебя еще до бреда такое намерение было.
— Правильно, Дракон, было.
— Он тебя за это особо благодарить будет. Но и мне в конечном итоге это не повредило. Чем больше он про меня знает, тем легче ему меня контролировать. Тем больше у него ко мне доверия.