— Привет, — сказал, подходя ближе, Илья, — к дочке пришла? И где же она?
Кузнецова непонимающе уставилась на него, не узнала, судя по ее виду, кое-как собрала с лица волосы, прижала их ладонью к макушке, потом посмотрела куда-то вбок. И тут физиономию у нее перекосило, как перед истерикой, рот пополз на сторону, глаза закатились, лоб покрылся испариной. Илья обернулся на всякий случай, но никого, кроме Леры, там не увидел. Девушка стояла на полшага позади и пристально смотрела на Кузнецову, но пока молчала, и по ее виду было понятно — это ненадолго. Кузнецова закатила глаза, промямлила что-то неразборчиво, колыхнулась всей тушей, и Илье показалось, что тетку сейчас хватит удар, но нет — та неожиданно легко развернулась на каблуках и побежала по песку, и довольно быстро, вспахивала его каблуками и не забывала прижимать к груди тяжелую сумку из красной кожи.
— Ах ты сучка, — выдохнула Лера и вместе с Ильей сорвалась с места. Впрочем, почти сразу отстала, а он кинулся вперед, не чуя земли под ногами, видел перед собой только растрепанный «помидор», вокруг которого колыхалась паутина. Все просто — Кузнецова поняла, что ее, мягко говоря, кинули, и пытается удрать, да только напрасно старается. Илья мигом догнал ее, толкнул между лопаток и успел прихватить за ворот темно-синего балахона. Тетка свалилась на колени, уронила очки и зашарила руками по песку. Нашла, нацепила на нос и подняла голову, посмотрела вверх. Во взгляде было столько ненависти, отчаяния и злости, что Илья невольно передернулся, и, не дав тетке подняться на ноги, потащил ее по песку и воде к покосившемуся экскаватору, желто-ржавому, мощному и древнему, как мамонт или доисторический кит. Толкнул к огромной, обляпанной окаменевшей грязью гусенице, сам встал напротив, огляделся.
Позади озеро, до другого берега метров триста, а то и пятьсот, и вероятность, что оттуда прилетит пуля, стремится к нулю. Справа и слева открытое место, песок лежит неровными грудами, но они невысоки, растительности почти нет, и спрятаться там с «оптикой» будет проблематично. А все остальное загораживает стальная проржавевшая туша, ветхая, проеденная коррозией, но еще способная остановить бронебойную и зажигательную пулю, да что там пуля, он прямое попадание «лимонки» переживет и не поморщится.
Кузнецова тяжело повернулась, кое-как угнездилась спиной к гусенице и вдруг вскинулась, приподнялась и зашипела сдавленно и с ненавистью:
— Не подходи, сгинь! Почему ты не сдохла?
— Не дождешься, гадина. — Лера остановилась рядом с Ильей. — Я тебе говорила — мой ангел сильнее.