А Холованов уж за огромным «Ундервудом», и уж бланк готов — «Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Всесоюзная Коммунистическая партия (большевиков). Центральный Комитет». В правом верхнем углу привычно и быстро отшлепал: «Совершенно секретно. Особая папка». Отбил и замер. Взгляд на Сталина: готов.
Сталин прошел по комнате, развернулся, остановился.
— Постановление ЦК, — продиктовал хрипло. — Центральный Комитет постановил… двоеточие… назначить испанской принцессой… скобку открыть… инфантой… скобку закрыть… запятая… наследницей испанского престола… Стрелецкую Анастасию Андреевну… запятая… агентурный псевдоним… тире… Жар-птица… точка…
Начальник спецпоезда Кабалава спешит на агентурную встречу. Порядок установлен строгий: если выставлен сигнал, значит, в десять вечера он должен быть в условленном месте. Место: пустой почтовый вагон в тупике среди сотен таких же вагонов. Там ждет его кто-то без имени, похожий на Пилсуд-ского. Он платит по двадцать пять рублей за встречу и требует о товарище Берии все. Буквально все: с кем встречался, с кем говорил, о чем говорил, сколько минут говорил.
И на весь персонал спецпоезда материал требует: у кого слабости какие, кому что требуется…
— Два дня назад товарищ Берия после работы был в поезде. С ним в машине был товарищ Завенягин. Они вошли в купе и говорили тридцать минут.
— Пан ошибся. Встреча продолжалась тридцать две минуты.
— Может быть. Вчера вечером сюда к товарищу Берии приезжал товарищ Серебрянский.
— Зачем?
— Не знаю.
— Что имел с собой?
— Портфель.
— Что в портфеле?
— Как мне знать?
— При тебе не открывал?
— Нет.
— А ведь пан врет. Пан Серебрянский открыл портфель в коридоре вагона. Так?
— Так.
— Вот что, пан Кабалава. Будешь врать — я тебя пану Берии сдам. Вот и папочка на пана. Зачем мне такой брехливый пан нужен?
Прикинул Кабалава: а ведь сдаст.