— Свидетельство Томаса Фолсома показывает, что обвиняемая Винтерс, скорее, заглянула в бак, чем что-то туда бросила.
— Это только узкая интерпретация его показаний, — бросил рассерженный Гуллинг.
— Конечно, — ответил Мейсон, — обвиняемая имела возможность бросить револьвер в мусорный бак, но совершенно не могла его засунуть глубоко в мусор. Если бы она это сделала, то так запачкала бы правую руку, что должна была бы вымыть ее. Собственно, для того, чтобы глубоко засунуть револьвер в мусор, она должна была бы засучить правый рукав, чего она наверняка не сделала, потому что свидетель Фолсом заметил бы это.
— Свидетель не мог видеть ее рук, — возразил Гуллинг.
— Не мог видеть рук, но видел плечо и локоть. Если бы она что-то глубоко засовывала в бак, то свидетель Фолсом заметил бы это.
— Да, — согласился судья Линдейл. — Это можно понять из показаний свидетеля. Конечно, мистер Мейсон, вы не спросили свидетеля, могли ли замеченные им жесты свидетельствовать о том, что обвиняемая что-то глубоко засовывала в мусорный бак.
— Конечно не спросил, — ответил Мейсон. — Это свидетель обвинения. Если бы я внушил ему что-либо подобное, то он тотчас бы сменил свою версию. Остается фактом то, что показание, которое он сделал сразу после происшествия, значит намного больше, чем все, сказанное позже. Тогда он думал, что обвиняемая только заглянула в бак с мусором. Только потом он пришел к выводу, что она туда что-то бросила. Если теперь ему подкинуть мысль, что обвиняемая что-то глубоко засовывала в мусор, то он расширил бы, согласно этому, свои воспоминания и вскоре был бы убежден, что видел, как она это делала.
— Это любопытно, — сказал судья Линдейл. — Обвинитель, у вас есть какие-либо предположения или объяснения?
— Нет, обвинитель не может ничего добавить, — с яростью в голосе ответил Гуллинг. — Обвиняемая Винтерс настолько очевидно виновна в убийстве с заранее обдуманными намерениями, что нет смысла добавлять что-либо. До сих пор была представлена только ничтожная часть доказательств. Наш следующий свидетель покажет, что мотивом преступления была кража, потому что обвиняемая Винтерс имела при себе бумажник, содержавший свыше трех тысяч долларов, который она забрала у Хайнса после убийства.
— Или взяла где-нибудь еще, — заметил Мейсон.
— Таково, конечно, ваше мнение, — рявкнул Гуллинг. — Вы будете утверждать, что она шла по улице и вот, на тебе, повезло! И что она подняла его только затем, чтобы посмотреть, что там внутри, и что было темно…
— Господин обвинитель, — перебил его судья Линдейл, — здесь не место для иронических замечаний. Доказательства, относящиеся к бумажнику, будут или приняты, или нет. Но минуту назад мистер Мейсон выдвинул интересную теорию, относящуюся к револьверу. Насколько я понимаю, обвинитель не в состоянии доказать, что револьвер находился в баке на самом верху?