Из письма И. Нодия: «Еще при его жизни, когда за любое не так сказанное слово о нем исчезали, люди свободно рассказывали, что он незаконный сын великого Пржевальского. Эти ненаказуемые рассказы могли быть только с высочайшего одобрения. В этом была не только ненависть Сталина к пьянице-отцу, но и государственный интерес. Он уже стал царем всея Руси и вместо неграмотного грузина-пьяницы захотел иметь знатного русского папашу. Но в Грузии согрешившая замужняя женщина – падшая женщина. Это родило грязные легенды о его матери…»
Летом 1993 года я получил разрешение работать в Архиве президента. И вот я вхожу в Кремль через Спасские ворота – через них когда-то въезжала в Кремль вереница одинаковых черных автомобилей, которую возглавляла машина Вождя.
Как и его автомобиль, я сворачиваю вправо. Ибо Архив президента находился в 1993 году в бывшей квартире Сталина в Кремле. Она перестроена, но остались высокие двери со стеклянными ручками, которые знали тепло его рук, старое зеркало, хранящее его отражение. Я сижу под его потолком и просматриваю его личные бумаги: «Медицинская история пациента Кремлевской поликлиники И.В. Сталина», такая же «История» его таинственно погибшей жены, его переписка с женой, с детьми и… его письма к матери!
Да, все оказалось ложью – и о его ненависти к матери, и о «проститутке». Он любил ее, он писал ей, как и положено сыну. Все годы писал – до самой ее смерти. Пожелтевшие маленькие листочки, исписанные по-грузински крупными буквами (мать так и не выучилась по-русски)…
После революции он поселил ее – бывшую прачку и служанку – в бывшем дворце наместника Кавказа. Но она заняла только крохотную комнатку, похожую на комнатку в их лачужке. В ней сидела вместе с подругами – такими же одинокими старухами в черных одеждах, похожими на ворон.
Он писал ей короткие письма. Как объяснит впоследствии его жена, он ненавидел длинные личные послания.
«16 апреля 1922 г. Мама моя! Здравствуй, будь здорова, не допускай к сердцу печаль. Ведь сказано: «Пока жив – радовать буду свою фиалку, умру – порадуются черви могильные…»
И почти каждое письмо он заканчивает традиционным грузинским пожеланием: «Живи десять тысяч лет, дорогая мама».
Обычные письма любящего сына: он шлет ей фотографии жены, детей, шлет деньги, лекарства, просит не унывать в ее болезнях. И заботится, чтобы вместе с его краткими письмами жена писала ей длинные письма.
Отрывок из письма жены к его матери: «У нас все благополучно. Мы ждали Вас к себе, но, оказалось, Вы не смогли…»
Да, все наоборот: мать зовут, приглашают приехать, но она не приезжает. И при этом мать не прощает своему по горло занятому сыну малейшего невнимания. И ему приходится оправдываться: