— Сегодня Ровена не в духе. Надеюсь, она ни о чем не догадывается?
— И не догадается, если ты сама ей все не расскажешь. Не надо чувствовать себя виноватой, Харриет! Ты имеешь полное право получать от жизни радости.
— Да, но не с чужим мужем.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что мы не повторим наши утехи?
— Это неудобно, я готова сгореть со стыда, когда вижу Ровену.
Льюис всерьез встревожился.
— Похоже, ты не лишена предрассудков, свойственных большинству представителей среднего сословия, дорогая.
— Разумеется, ведь я не отношусь к богеме, лишенной всякой морали! — парировала Харриет с нескрываемым раздражением: она сгорала от желания вновь отдаться Льюису.
— Если ты полагаешь, что я совершенно аморален, я, пожалуй, покажу тебе нечто такое, что освободит тебя от чувства вины и ложного стыда, — сказал он.
— Что именно? — Харриет вытаращила в испуге глаза.
Льюис схватил ее за запястье и грубо вытащил из-за стола:
— Пошли! Ты увидишь нечто такое, после чего наше невинное развлечение покажется тебе детской шало стью на пикнике.
— Отпусти меня! — попыталась высвободиться Харриет. — Я не желаю ничего знать!
— Уверен, что тебе понравится это зрелище, — сказал Льюис и, не обращая внимания на ее энергичные протесты, увлек за собой из столовой вверх по винтовой лестнице на третий этаж.
Очутившись в маленькой комнате, в которую привел ее Льюис, Харриет вначале подумала, что это кладовая. Но когда ее глаза привыкли к темноте, она огляделась по сторонам и сообразила, что находится в гримерной. В помещении почти не было мебели, только стул с высокой спинкой и два кресла стояли напротив темного квадратного окна, не пропускавшего света.
— Что это за комната? — удивленно спросила она у Льюиса.
— Садись в кресло и смотри на окно! — тихо сказал он.
Харриет уставилась на черный стеклянный квадрат и спустя некоторое время с изумлением поняла, что видит женскую спальню, выдержанную в лиловых тонах. В поле ее зрения появилась женщина: это была обнаженная Ровена, только что вышедшая из ванной.
Харриет резко пригнулась, Льюис тихо рассмеялся:
— Она тебя не видит, это специальное зеркало для наблюдения.
— Вы хотите сказать, что она не догадывается, что за ней наблюдают? — ахнула Харриет.
— Да. Подожди, то ли еще будет!
Ровена повернулась к зеркалу лицом, и Харриет замерла от восхищения. Фигура актрисы была изумительной: высокая грудь, большие красивые соски, тонкая талия, плавно переходящая в крутые бедра. Лишь ноги имели маленький недостаток — они были не такими длинными, как у Харриет, и с резко очертанными икрами.