— Это тебе просто кажется. — Голос у Вики немного дрогнул, но Лера этого не заметила. — Он тоже тебя любит.
— Любит, — согласилась Лера, — но не так сильно, как я его. Я его так люблю, что мне иногда становится страшно.
— Чего же здесь бояться?
— Ты не понимаешь, — Лера отстранилась, поправила волосы, — я не смогу жить без него.
— Да кто тебе сказал, что ты должна жить без него?
— Я боюсь, что он меня разлюбит. Знаешь, Вика, я рожу этого ребенка!
Она подняла глаза, мокрые от слез, и Вика отшатнулась.
«Сумасшедшая», — мелькнуло в голове. Лера и впрямь напоминала купринскую Олесю, лесную ведьму, и в глазах светилось настоящее безумие.
— Лера, прошу тебя, успокойся. Умоляю! — Вика попыталась снова прижать ее к себе, но Лера отстранилась, достала из пачки тонкую длинную сигарету и затянулась — нервно и глубоко.
— Я ему ничего не скажу. До тех пор, пока… Пока не будет поздно.
— Почему? — Вика не могла понять, почему подруга упрямилась.
— Потому что он не захочет. Я знаю, что не захочет. А я все равно!
«Может, и нет никакого ребенка, — подумала Вика, — хоть бы не было!»
— Лера, — она снова принялась уговаривать ее не делать глупостей, — ребенок — это не игрушка. Ты родишь его навсегда, понимаешь? Потом ты уже не сможешь от него отказаться, тебе придется о нем заботиться, и все остальное…
Вика чувствовала, что говорит как-то невыразительно, коряво, что не может подобрать нужных слов для того, чтобы выразить свои мысли — впрочем, и мысли у нее были путаными.
— И потом — твои родители. Думаешь, твой папа будет рад, когда узнает, что скоро станет дедом? Сомневаюсь. — Вика, не став дожидаться Лериной реакции, сама ответила на свой вопрос: — Ну, Лариса, предположим, женщина прогрессивная, она поймет… И все равно.
— Вика, мне девятнадцать лет. Между прочим, моя мама родила меня в двадцать. Почему я не имею права? Нет, это все ерунда. Мама прекрасно относится к Кириллу, она его обожает и находит обворожительным. Папочка, кстати, против него тоже ничего не имеет. Так что дело не в этом. Дело в нем, Вика! Понимаешь, в нем!
— Ты думаешь, он будет против?
Лера только кивнула, досадливо затушив в пепельнице окурок.
— Но его можно понять, — задумчиво произнесла Вика, — мужчины всегда боятся ответственности. А ведь ребенок — это большая ответственность…
— Заткнись!
Вика едва успела пригнуться. Мимо пролетела чашка, с грохотом ударилась об стену и разбилась на мелкие кусочки. Вика и сама почувствовала всю степень казенности своей последней фразы, а Лера, в свою очередь, даже не подумала извиниться.