Что же с ней происходит? Что это за странная реакция, откуда это чувство обиды? Ведь Лера, в конце концов, не ее собственность, она имеет полное право делать то, что хочет. Лера не обязана оставаться с Викой только потому, что Вика так ждала этого дня, только потому, что Вика отложила в строну свои собственные учебники — только ради того, чтобы провести воскресенье с Лерой. Откуда эта глупая зависимость? Неужели виной всему — одиночество, простая тоска? «Вполне возможно, — подумала Вика, — что Ленка Неверова права. Мне просто не хватает мужика. У меня ведь нет никого, кроме Лерки. Никого!»
В голове промелькнул неприятный разговор все с той же Неверовой по телефону. «Ты — всего лишь тень свой подруги…» Неужели это так?
— На тебе сошелся клином белый свет, — громко пропела Вика, попытавшись хоть как-то поднять себе настроение. Ничего путного из этого не вышло. — Но пропал. За поворотом. Санный след! — закончила она совсем пессимистично и прислушалась: наверху раздавались громкие голоса. Вика не могла разобрать ни слова. Она тут же вспомнила, как поступала в подобном случае в детстве: к примеру, если они с Лерой ругались, Вика часто прикладывала ухо к батарее или к стене — тогда можно было услышать, о чем Лера разговаривает с мамой или с папой. Опустившись на колени, Вика прислонилась щекой к батарее и тут же с криком отпрянула: батарея была до такой степени горячей, что на щеке осталась красная полоса.
Включив свет в ванной комнате, она подошла к зеркалу и внимательно рассмотрела свое лицо. Ожог, конечно же, был временным, краснота таяла буквально на глазах, цвет лица становился прежним. Через несколько минут на лице осталась одна тоненькая красная полоска, которая уже не исчезала. «Ну и дура! — подумала Вика, — настоящая идиотка! Это же надо было…»
На столе так и остался стоять недопитый кофе. Вика упала на диван, обессилев, и погромче включила музыку — чтобы не возникало соблазна прислушаться к разговору наверху, который определенно происходил на повышенных тонах. Примерно через полчаса в одной из пауз между песнями она услышала звонок в дверь. Резко поднявшись с дивана, выключила музыку и, даже не глянув в дверной глазок, открыла.
Перед ней стоял Кирилл. Даже не поздоровавшись, не спросив, можно ли войти, он переступил порог, бесшумно закрыл за собой дверь и некоторое время молча смотрел на Вику. А потом тихим и незнакомым голосом спросил:
— Почему ты мне не сказала?
Вика смотрела на него широко открытыми глазами и ничего, абсолютно ничего не понимала. Она почувствовала, как страх — настоящий страх, какое-то затаенное предчувствие чего-то ужасного, но неминуемого — наполняет душу. И дело было даже не в вопросе, который она услышала. Дело было совсем в другом — в блеске глаз, в сжатых губах, в складке, так глубоко и отчетливо прорезавшейся вдруг у него между бровями, и еще в чем-то… Вика и сама не понимала — она просто чувствовала.