— У тебя ведь нет ее телефона, — догадался Картер.
— Нет, — отдышавшись, произнесла я.
Дальше мы словно сорвались с цепи. Рубашка полетела на пол, пока мы неистово целовались, там же оказалась и моя майка. Горячие ладони шарили по моему телу, лаская и сжимая до боли, а мне казалось, что я просто схожу с ума. Картер вдавливал меня в свое тело, и даже сквозь одежду я чувствовала его напряжение. Черт знает, чем бы это все закончилось, но у него зазвонил телефон, и мы отпрянули друг от друга, тяжело дыша.
— Я, пожалуй, задержался, — произнес он, запуская руку в короткие волосы. Я кивнула, натягивая майку и собирая разбросанные листы. — Если что, завтра встретимся и доделаем.
Он натянул пиджак прямо на голое тело и стремительно покинул квартиру. Я осмотрела бардак в квартире и мысленно прикинула, сколько времени займет завтра наведение порядка.
Жаль только, что бардак в голове тряпкой не сотрешь.
…Он ничего не должен
И боль ушла во тьму.
Котенок серый брошен
Ненужный никому…
С утра меня несло на всех парах прочь из квартиры. Мне нужно было побыть наедине с собой и подумать. Ни одно место в городе к этому не располагало, но я точно знала, куда мне следует отправиться. На разных маршрутках я выехала за черту города, а дальше пошла пешком через лес. Через несколько километров показался конечный пункт моего путешествия.
Когда-то здесь работала фабрика по производству железобетонных блоков, но лет двадцать назад ее развалили. Все, что можно было украсть и вынести — уже украли и вынесли, поэтому остовы каменных зданий уже никто не охранял, и я попала на фабричный двор совершенно свободно. Моей целью было самое высокое здание с единственной уцелевшей лестницей. Я прошлась по первому этажу и начала нелегкое восхождение по ступенькам, заваленным кирпичами и каменной крошкой.
Я нашла это место, еще учась в школе, и частенько приходила сюда. Переходный возраст — штука сложная, и на старую фабрику я приносила свои тяжкие подростковые думы в надежде сбросить их вниз на бетонную площадку. Но страх или переизбыток здравого смысла не позволяли мне это сделать, однако отсюда я всегда уходила с легким сердцем и чистыми помыслами. Возможно, причиной тому особенная энергетика этого места, но я не возьмусь это утверждать.
И вот, я снова здесь, на крыше, стелю куртку и сажусь на самый край и опираюсь спиной о стену. Есть в этом ритуале нечто особенное и умиротворяющее. Именно отсюда открывается самый живописный вид на раскинувшиеся вокруг поля в обрамлении смешанного леса. И на фоне этой идеалистической картины — полный бедлам в голове.