От страха вы плохо соображали. Вы дотянулись до вазы, стоящей рядом на столе. Вы мечтали, чтобы хозяин или кто там он есть зашел, скажем, в ванную, и вы бы выскользнули из квартиры! Но он направился в гостиную, и, как только он вошел, вы со всей силы ударили его вазой по голове.
Он упал и остался лежать неподвижно. И вы поняли, что убили его. Глубоко в мозгу у вас сидело: следы надо заметать, следы надо путать! И, видя на столе остатки завтрака, вы решили затеять инсценировку: здесь не должно пахнуть кражей, все должно выглядеть не так, как есть на самом деле! Вы ведь о подобных вещах размышляли не один раз, разные варианты в уме проигрывали. И поставили на стол еще чашку, тарелку, перебросили на нее объедки и крошки, чай в чашку налили и даже отхлебнули, чтоб следы губ на краю оставить. Но оставить отпечатки пальцев и обуви побоялись – ведь по ним вас можно будет идентифицировать! И, умница такой, быстро отбыли, ничего не взяв.
У меня нет уверенности, что суд сохранит вам жизнь, – сказал Звягин. – И все, что вы можете сделать – это каяться. Пишите, вот бумага. Или предпочитаете молчать? Пишете или нет?
Федорков пошевелил пепельными губами и протолкнул через горло:
– Да…
Когда они вышли вчетвером из подъезда, причем со стороны казалось, что Звягин дружески держит Федоркова под руку, таксист полыхал тихой яростью:
– Сказали час, а простоял почти два! Да куда же вы назад вчетвером лезете, а ну давай один вперед!
– На Литейный, браток, – сказал Звягин, втискиваясь на сиденье следом за Федорковым, прижатым к девушке. – ГАИ – это наша забота. А иначе кто-нибудь из твоих пассажиров вдруг еще выкинется на ходу – представляешь, сколько хлопот тебе будет? Вник?
Шофер еще долго независимо бурчал про план, правила и работу, которая у каждого, как известно, своя.
– На Каляева сверни. Прямо к подъезду.
Занеся ногу на ступень крыльца, Звягин помедлил и сказал:
– Все, что я могу вам еще предложить. Мы остаемся здесь. Вы входите сами, обращаетесь к дежурному и оформляете явку с повинной. Ваши письменные показания мы передадим куда следует тут же. Устраивает?
Федорков диковато скосил глаз и сгорбился.
– Спасибо… – неслышно выговорила Дранкова и взялась за ручку высокой тяжелой двери.
– Ни дна вам ни покрышки, – с сердцем напутствовал Звягин.
Чуть позднее, медленно шагая по людному Литейному и обходя лужи на тротуаре, Юра нарушил молчание:
– А теперь ты мне можешь рассказать, как нашел их?
Звягин одобрительно проследил, как «скорая» выкатилась на трамвайные пути и проскочила на красный свет, и сказал: