— Что ты имеешь в виду?
— Ничего. Только собственную глупость и наивность. До свидания, Майкл.
Я развернулась к дому, но обида так жгла душу, что я не могла позволить ему разбить мое сердце и уйти, словно я — никто и ничто, словно мной можно играть, как дешевой куклой, не заботясь о том, будет мне больно, или нет.
— Майкл, подожди! — окликнула его я. — Я больше не хранительница твоих яиц, можешь забирать их обратно. — Подойдя вплотную к нему, я ласково улыбнулась, а затем, изо всех сил ударила его ногой прямо в пах. — Кому теперь будут нужны яйца всмятку? — прошипела я ему на ухо и, погладив по голове, ушла.
Зайдя домой, я выкинула упаковку презервативов и запасные трусики. А заодно, распрощалась и с мечтами о Майкле Митчелле. Обещала себе забыть обо всех мужчинах на этом свете. Навсегда.
Глава 10.
Все хорошо. Все просто замечательно. В этом я себя убеждала, когда проснулась на следующий день. Но опухшие от слез глаза и мокрая подушка говорили, нет, орали об обратном.
— Заткнись! — прошипела я себе под нос, одолеваемая страшной злостью. — Заткнись, жалкая Кросс, хватит ныть!
Ну, почему, стоило какому-то козлу меня бросить, так я сразу расклеилась? Куда подевалась сильная Ники, та, со стальными яйцами? Мысли о яйцах вызвали новый прилив ярости, и я запустила подушкой в стену. Она упала на пол, туда, где лежал какой-то ком из тряпок, и ком жалобно мяукнул.
— Цези! Это ты? Что ты там забыл? — приговаривала я, вытаскивая его из-под своей пижамы и подушки. Он опять мяукнул. — Ты сбежал с дивана, потому что утонул в моих соплях? Знаю, я была совсем плохой ночью.
Мы с котом устроились на диване. Цезарь был таким теплым и мягким, таким родным существом, что я не выдержала и опять заплакала. Чем я это заслужила? Почему единственное родное мне существо было котом?! Почему?
— Чего ты мяукаешь? Говоришь, что я дура, и так мне и надо?
Цезарь яростно махнул хвостом, попал мне по руке и мяукнул. Я скатилась из полулежащего состояния в лежачее, а Цезарь забрался мне на грудь и лизнул в лицо. Слабо улыбнувшись, я предложила другую версию трактовки его мяуканья:
— Ты говоришь, что Майкл — парнокопытный?
Он, видать, не очень хорошо разбирался в биологии, поэтому просто мяукнул и еще раз лизнул меня. Но когда я уточнила, что Майкл относился к виду козлов, кот начал энергично меня лизать, а затем расположился на моей груди. Стало так спокойно. Ну, и пусть вокруг будут одни козлы. Пока со мной будет этот кот, я все смогу пережить.
— Он, точно, козел, Цези, — хихикнула я сквозь слезы и погладила кота. — Надеюсь, что еще и кастрированный. У меня удар коленом поставлен. В школе меня боялись даже парни из бейсбольной команды, — гордость так и звенела в моем голосе. — Как-то раз Бетч, мудак один, забился с дружками, что трахнет меня после того, как выиграет матч. И что, ты думаешь, я сделала, когда узнала об этом? Заехала ему по бубенчикам прямо на поле, перед всей командой! Теперь у него там точно бубенчики, есть чему звенеть.