И фея как-то странно заклекотала, захлебнувшись от отвращения.
— Держите рот закрытым, если не желаете, чтобы в него попали пауки, — хладнокровно посоветовал ей Седрик.
В этот момент я порадовалась, что власть над телом принадлежит Эдриану. Боюсь, иначе я не сумела бы удержаться и ударилась бы в постыдное бегство, позабыв о предупреждении неожиданного спасителя и тем самым, вполне вероятно, погубив бы себя. В отблесках мерцающей паутины было видно, что черная волна мерзких созданий достигла моих ног и принялась взбираться по ним.
— Ненавижу! — простонал Эдриан, но каким-то чудом ограничил свой выплеск наверняка зашкаливающих эмоций лишь этим словом.
На его месте я бы уже давным-давно каталась по земле, пытаясь скинуть с себя пауков. Но тот превратился в подобие статуи, поднял голову и устремил взгляд на верхушки елей, не позволяя себе посмотреть на то, что творится внизу.
— А теперь мой ход, — нарочито размеренно произнес Седрик, и я готова была крикнуть ему в полный голос: «Чего же ты медлишь?!»
Целое мгновение после этого ничего не происходило. По-моему, это было самое долгое мгновение в моей жизни. А затем лес вокруг заполыхал.
Эдриан подавил новый стон ужаса. Огонь бушевал так близко от меня, что почти лизал мои щеки. Но, что очень странно, он нес с собой не жар и не боль ожогов, а холод. Тот самый холод, что я уже однажды почувствовала — когда вошла в гостиную дома некроманта и посмотрела на разожженный камин.
— О Диритос, — захныкала Ульрика. — Диритос, прости и спаси меня. Я больше никогда…
Ее обещание оборвал непонятный треск, будто где-то рядом разорвали огромный отрез материи. Эдриан позволил себе чуть скосить глаза, и я увидела, что сиреневое пламя уже охватило мои ноги, от чего они заледенели. Но паукам пришлось куда хуже. Они падали с моей одежды сотнями, тысячами, сгорая в воздухе и не достигая земли.
— Виллоби! — внезапно раздался вскрик Миколики, заглушивший даже рев пламени, бушевавшего вокруг. — Виллоби, муж мой! Я… Я не могу больше терпеть. Огонь убивает меня. Он забирает мою энергию. Я… Я…
Арахния сорвалась на стон и затихла.
Некромант молчал, никак не отреагировав на жалобу своей преданной супруги. Зато вместо него вдруг раздалась мольба Моргана:
— Не убивайте ее! Она нам нужна!
— Дурак! — Эдриан не удержался и презрительно сплюнул на землю, по какой-то причине очень эмоционально отреагировав на просьбу приятеля. — Благородный дурак! Смотреть противно, как он собственными руками гробит свое счастье!
Не уверена, что Седрик услышал пожелание Моргана, но странный огонь начал тускнеть. Из ярко-синего, цвета весеннего неба, он стал светло-голубым, почти прозрачным. И, наконец, схлынул так же стремительно, как и разгорелся.