— Почему вы так решили? — медленно осведомился Седрик, не сводя глаз с пристыженного поверенного.
— Потому что все это время в комнате присутствовала Ульрика, а он не обратил на нее ни малейшего внимания, — парировала я и ткнула указательным пальцем на фею, которая удобно расположилась на груди все еще пребывающего без сознания Фрея и внимательно слушала наш разговор. И я ехидно продолжила: — Или же сьер Густаво каждый день встречает фей, потому считает их совершенно обычным явлением? Вряд ли. То бишь, он в курсе их существования, а следовательно, почти наверняка знает и про остальное.
— Так и думал, что проколюсь на какой-нибудь мелочи, — фыркнул сьер Густаво, тем самым полностью подтвердив мои умозаключения. С настоящей ненавистью покосился на Ульрику и прошипел: — Недаром мне никогда эти крылатые недоразумения не нравились.
Ульрика в ответ пренебрежительно фыркнула, нисколько не обидевшись. Впрочем, если учесть ее долгую жизнь и странное чувство юмора, то станет понятно, что ей наверняка не раз приходилось выслушивать и более изощренные оскорбления.
— Потрясающе! — воскликнул Седрик, прервав дальнейшие разглагольствования сьера Густаво, который явно желал развить тему о феях. — Впервые встречаю призрака, который пытается обмануть вызвавшего его некроманта. А как же истина о том, что мертвые не лгут?
— А я и не лгал, — с достоинством возразил сьер Густаво. Помолчал немного и неохотно добавил: — Ну, почти. Просто не рассказал всей правды.
— Кого вы защищаете? — спросил Морган. — И, самое главное, почему?
Сьер Густаво слабо замерцал. Его фигура расплывалась и истончалась по краям, словно небрежный художник мазнул широкой кистью по слишком влажному холсту.
— Э, нет! — Седрик внезапно сжал кулаки, и круг, в котором стоял поверенный, вдруг вспыхнул ослепительно ярким светом. — Я не позволю вам сбежать в мир теней, пока вы не ответите на все мои вопросы. Так кого вы защищаете, уважаемый?
То, что сделал некромант, причинило боль поверенному. Он скорчился, вновь обретя материальность. Затем, не выдержав, упал на колени и глухо застонал, подняв руки к вискам. Пряди, прежде закрывающие его лысину, растрепались, обнажив глянцево блестящий череп.
— Довольно! — хрипло взмолился он после неполной минуты, и тотчас же пламя вокруг него схлынуло, и круг вновь, как и прежде, слабо замерцал.
Я украдкой поморщилась. Понимаю, что к мертвым неприменимы законы живых, но все же. Мне не понравился поступок моего нового работодателя. По-моему, это граничило с самой настоящей пыткой, а скорее всего, пыткой и являлось. Как-то это… неправильно, что ли. Я не люблю, когда окружающие мучаются.