- Привет, Эйдер, – ухмыльнулся Рутланд и встал с кресла. - Ну и доставил же ты мне хлопот… Одевайся, мы уходим.
Мой взгляд, направленный на побледневшего доктора Клайна, был красноречивее любых слов. Морган заметил это и, усмехнувшись, добавил:
- Можешь попрощаться со своим лечащим врачом.
6.
Мою одежду найти нигде не удалось, поэтому пришлось воспользоваться шкафом доброго доктора Клайна. Судя по найденному там дорогому пальто и чёрному костюму, док не был стеснен в финансах. Рутланд и Глазастик обыскали клинику и распихали по карманам особо ценные предметы и препараты.
- Гляди, это «Ящер», – Глазастик показывал Моргану упаковку ампул, содержащих сыворотку, применяемую для усиления регенерации и профилактики отторжения имплантатов. К сожалению, всё еще бывали случаи, когда организм не хотел срастаться с железом.
Покинув клинику Клайна, мы вышли на оживлённую улицу. Чутьё, выработанное годами жизни в мегаполисе, подсказывало, что мы находимся где-то высоко, скорее всего, в районе сорокового - сорок пятого этажа одного из крупных кондоминиумов-ульев.
Огромная голограмма, висевшая в воздухе во дворе-колодце, глубоком и тёмном, как шахта в ад, гласила, что я нахожусь в микрорайоне «Вольфрамовое древо». Никогда не слышал о таком. Впрочем, и не нужно было – я примерно представлял себе его планировку, поскольку частенько бывал в подобных ульях еще во время службы в полиции.
Несколько хитро переплетённых пятидесятиэтажных зданий, образующих круг. На крыше – посадочные площадки для вертолётов и шпили разномастных антенн. Внутри – двор, в котором, собственно, я и увидел голограмму. Несколько уровней (насколько я помню, десять или двенадцать), объединённых автомобильными развязками, лифтами, пешеходными мостами, трубами, кабелями и техническими ходами. Обычный микрорайон, типа приснопамятного «Города счастья», только выстроенный вертикально вверх. Огромный и чудовищно сложный механизм, разобраться в котором до конца не смог бы даже тот, кто его создал.
Можно было прожить всю жизнь, не покидая «Древо», и я был уверен, что некоторые так и поступали.
Рождались в госпитале на пятом уровне, шли в одну из школ уровне на втором-третьем, устраивались в небольшую компанию, типа клиники Клайна или микромаркета, покупали небольшую квартиру-ячейку на двадцать квадратов, ходили развлекаться в клубы, бары и торговые центры по соседству, женились, рождали детей и умирали. Счастливые люди, не обременённые амбициями и целями.
Было заметно, что «Древо» знавало лучшие времена. Я шёл позади Рутланда, замотав шарфом нижнюю половину лица для того, чтобы не засветиться на понатыканных тут и там камерах видеонаблюдения, и осторожно оглядывался по сторонам. Грязь, граффити, изношенные и поломанные коммуникации, разбитые лампы, из-за которых в «Древе» царила полутьма, мусорные кучи, группки молодых людей неприятного вида – всё это было признаком того, что район уже вовсе не такой престижный, как раньше.