Скотт смеется. Он, блядь, смеется, и от этого шок и чувство вины накрывают меня еще сильнее. Я отказала Коннору прямо на глазах у Скотта - именно так выглядит данная ситуация? Я медленно поворачиваюсь и встречаюсь с самодовольным выражением лица Коннора, и что самое главное, я все еще не могу прочесть его эмоции. Потому я просто пытаюсь своим выражением извиниться перед ним. Я использую мышцы лица, которые находились в неподвижном состоянии все 23 года моей жизни.
Фырканье Скотта все еще жжет мои барабанные перепонки. Неспешно, я поворачиваюсь к продюсеру и мысленно проклинаю его, хоть и знаю, что ему не понять, что дело совсем не в Конноре. Если бы кто-то другой попытался проделать со мной подобное, то получил бы точно такую же реакцию.
Коннор берет меня за подбородок и поворачивает лицом к себе. Наши взгляды встречаются, но совершенно по-новому. Мир сужается.
Больше нет Скотта.
Нет душа.
Нет никакого ощущения воды или наготы.
Есть просто я. Просто он. Просто мы.
Снова вместе.
Желание окутывает меня и пульсирует, накрывает своим пьянящим одеялом. Мы оказываемся в коконе желаний и потребностей, чувств, которые держали в узде с момента переезда в таунхаус. Это все побуждает к жизни, и я вижу, как жажда бурлит в голубых омутах его глаз.
Какое-то время мы сдерживали себя. Я не мастурбировала в нашей постели, так как боялась издавать звуки, которые могли бы уловить вмонтированные в стены микрофоны. Коннор же привык это делать в душе, а здешние коммунальные условия не очень способствуют данному занятию.
Мы оба заведены до предела. Особенно после того, как возбудили друг друга на кухне.
И затем Коннор проводит большим пальцем по моему подбородку, касаясь контура нижней губы и проскальзывая пальцем мне в рот.
Я громко стону в знак согласия, томления и удовольствия.
Но из-за звука воды этот стон почти что неуловим.
Она смыкает губы вокруг моего пальца. От удовольствия ее щеки заливаются румянцем, а тело придвигается к моему, вызывая еще более сильную пульсацию в моем члене, желание, оказаться там, куда она не впускала еще ни одного мужчину.
Мне хочется напомнить Роуз, что это я именно тот, благодаря которому ее тело дрожит, я - не чертов олигофрен в соседней душевой кабинке. Ее гнев по отношению к Скотту лишь заводит его и позволяет верить, что у него есть над нею власть. Бросать едкие комментарии и подколки - это движущая сила наших отношений в стиле любовь-ненависть.
Это не его отношения.
Но как только Роуз громко стонет с моим пальцем во рту, Скотт выключает душ. Я наблюдаю за тем, как он оборачивает полотенце вокруг талии и смотрит на меня ледяным раздраженным взглядом, а затем наконец-то выходит из кабинки. Меня не смущает эта ситуация, но видимо стон моей девушки от