– Анатолий, ты можешь взять отпуск на работе? – Гурский выглядывал из-за плеча доктора, делающего Ипполиту укол.
– Я все понял, Андрей! Конечно, ведь ему нужен ежедневный уход! – рассмеялся доктор и привычно протер свежую ранку ваткой.
«Пусть хоть отдохнет недельку-другую! Намаялся человек! А мы пока что-нибудь придумаем» – Гурский пристально всматривался в черты незваного гостя, которого сердобольная хозяйка укрывала новеньким пальто Николая Михайловича.
Ипполит Пантелеевич оказался довольно плотным мужчиной ростом около ста девяноста сантиметров. Тонкие черты его лица очень плохо сочетались с крупными руками.
«Рука мясника» – заявил Сергей Васильевич, разглядывая невзрачный костяной перстень с черепом на невероятно толстом и коротком пальце. Я ни разу не видел руку мясника, но мне почему-то показалось, что она именно так и должна выглядеть.
– Так вот он какой, этот Шептун! – Казимирович незаметно откатал ему все десять пальчиков.
«Зачем?» – умом я этого понять не мог, но профессионалу было виднее.
– Андрей Дмитриевич, мне страшно оставаться с ним одной в доме – запричитала хозяйка.
– Да мне и самому было бы страшно – у Андрея, глядя на спящего Ипполита, натурально побежали по коже мурашки.
– Я побуду с ней! – заявил Анатолий Анатольевич, давая ей понюхать чего-то успокоительного.
– Пускай и он слезает с дерева – Елена кивнула на верхушку тополя, которую окружила стая крупных серых ворон.
Регина Баяновна сняла с подоконника горшок с геранью, и буквально через минуту, на пороге появился Робин Гуд.
– Проголодался? – амазонка нежно потрепала американца по цилиндрическому брюшку.
– Есть немного – Робин Гуд отставил свой лук в прихожей и проследовал на кухню.
– Я бы тоже, не прочь перекусить – раздался в прихожей знакомый голос.
– Кит, старина! Ты ли это? – я впервые за последние дни, видел Робина таким радостным.
– В Директории переполох, там назревает что-то неординарное. Все молчат и, похоже, пакуют вещи. И я решил от них сбежать – Кит с удовольствием намазал маслом хлеб и положил на него жирный кусок селедки.
– Может, Николай Михайлович объявил Директории войну? – Казимирович пододвинул Киту миску с салатом.
– Что? – Елена Петрич чуть не упала в обморок.
– Нет, войной не пахнет, но напряжение очевидно. Да и Николай Михайлович больше дипломат, чем генералиссимус – Бейтс поискал глазами выпивку.
– Дендрарий зашевелился – вздохнула Регина Баяновна.
– А может, и Фауна двинулась с места – щелкая фисташки, предположил Робин Гуд.