Вероника, после двух недель проведенных в санатории, впервые позволила себе расслабиться по полной, тем более, что выполняла она задание самого Бугра.
«А где же Маратик?» – она с интересом посматривала на взлохмаченную рыжую голову, дремавшего рядом с ней мужчины. На столике лежала вскрытая упаковка от разового шприца.
«Неужели я сорвалась? – вздохнула Принцесса и обреченно стала обследовать свои руки и ноги. К счастью, никаких следов от инъекций на ее теле не было видно, за исключением небольшой и зудящей точки на ягодице.
В памяти все же всплыл эпизод, когда они с Пинько уединились в этой комнате, и ей даже показалось, что в руках Марата был шприц.
«А может, ширнулся этот парень, которого вчера все дружно дразнили кентавром?» – с облегчением подумала она, так как подробности этой ночи давались ей с превеликим трудом и она осторожно стянула с него махровую простынь.
«Не щекочи мои копыта, Принцесса!» – Доминик Фомич натянул простынь обратно и повернулся на другой бок, и теперь из-под его шевелюры смешно торчали острые ушки.
«Викинг!» – завопила Принцесса, теряя сознание…
«Неплохо порезвились!» – Пинько, развязал мужчине руки, который уже дал показания, причем почти добровольно, и легкий нажим со стороны Регины Баяновны был даже лишним. Парень кололся легко и пел соловьем, а мы в который раз наблюдали виртуозную работу Марата Казимировича.
С Вероникой Збрачковой оказалось намного сложнее. Казимировичу, в дополнение к ночной, пришлось вкатать ей еще одну дозу сыворотки правды. То ли вышел срок годности препарата, то ли балерина имела за плечами неплохую подготовку.
Но после того, как Пинько с Раскаталиным виртуозно сыграли спектакль в «хорошего» и «плохого» дядю, лед тронулся. И теперь мы знали, что эта парочка, еще совсем недавно деклассированных элементов, работала на Шептуна, которого называли про себя Бугром.
– Я опять пропустил что-то очень интересное? – в кухню забрел промерзший и проголодавшийся Робин Гуд, честно отсидевший в ночном дозоре, и не принимавший участия во вчерашней вечеринке.
– Обезврежена группа поддержки Шептуна – Гурский кивнул на притихшую в углу сладкую парочку.
– И кому в голову пришла мысль назвать тебя Викингом? – амазонка снисходительно поглядывала на Константина Антоновича Шкурко, который по его же словам собирался вчера ее обольстить.
– Маэстро – угрюмо ответил Викинг.
– Что за Маэстро? – оживился Раскаталин, помогавший Казимировичу протоколировать встречу с нашими гостями.
Викингу не надо было дважды повторять просьбу. Так мы узнали правду о Шабанах и удивительном Футляре, в котором прибыл в наш мир Ипполит Пантелеевич Шептунов, который под чуткой опекой семейного доктора и соседки Елены, пребывал сейчас в анабиозе.