Специально долго-долго бродила по улицам. Позвонила Синявиной. Сидела у нее, отогреваясь, слушала ее испуганный шепоток: «Ой, что было, что было!» Емелиному отцу выписали штраф. Андрею запретили на полгода выходить в Интернет. Отец пообещал лично за этим проследить. Емельянов извинялся перед всеми.
– Не извинялся. Так, что-то блеял, – кривила губки Лена. Прическа делала ее щеки подчеркнуто круглыми. Глаза потерялись. Зря ходила в парикмахерскую.
«Слабак!» – мысленно ругала приятеля Агата.
– А что ему оставалось делать? – защищала одноклассника Синявина.
Агата пожимала плечами. Она знала выход – уйти, плюнуть на всю эту условность.
– Ой, а знаешь, что он напоследок решил сделать? Оказывается, учителя в одну игрушку играли, монстров мочили, а у монстров наши лица. Он говорил, что и наш класс там есть. Это физрук с информатиком сделали. В нее все учителя играли, некоторые по несколько уровней прошли. Прикинь. Мы их на уроках достаем, а они на перемене в учительскую – и рубиться.
Агата представила Дарью Викторовну за компьютером, как она, азартно похохатывая, стреляет в двоечника Волкова, а тот поднимает руки и просит пощады. Но пощады ему не видать. Выстрел. Мозги вяло стекают с экрана.
– Ботва это!
– Да ладно! К Андрюхе уже пацаны ходили игрушку смотреть. Он программу переписал, теперь там вместо нас учителя, он за деньги дает играть.
За деньги… Понятно. Но все равно гонит. Не было такой игры, это Емеля специально придумал. Для интереса. Поэтому и кричит. Была бы игра на самом деле, молчал бы в тряпочку. За такое могут снова поймать. Не станет же он рубиться в одиночку, полезет в Сеть, а там его давно ждут.
В десять пришлось уйти. Родители Синявиной ходили за дверью комнаты, давая понять, что пора и честь знать.
Листков на коврике под дверью не было, и Агата успела обрадоваться. Это значит, мама пришла. Это значит, все как раньше.
Из прихожей на Агату вывалилась тишина. Заждавшаяся пыль взлетела, неприятной паутиной облепляя лицо, забираясь в нос.
Никого. Мать не заходила. Не брала вещи. Не пыталась все оставить на своих местах. Агата какое-то время потопталась около вешалки, оценивая ситуацию. Целый день. Больше двенадцати часов никого. Не было звонков. И холодильник…
В сапогах прошла на кухню. Пусто. Лимон, банки варенья, тюбики на дверце. Догадалась заглянуть в морозилку. Нашла пельмени.
Ладно…
Она бросила пакет в раковину, поставила кастрюлю на огонь и пошла переодеваться.
Уговорили…
Специально разбросала вещи. Назло. Вот пускай ночью придет и споткнется. Бухнула в кастрюлю весь пакет пельменей. Тоже назло. Завернула в ванную. Долго стояла, глядя на свое отражение в зеркале. На руки падали капли – она отвернула вентиль на полную. Пришла в себя, когда сквозь шум воды до нее донесся звук шипения и запах чего-то пригоревшего.