В парке было сумрачно и неуютно. Темные деревья приблизились, за каждый куст встало по убийце. А кое-где и по двое. За плечи хватала прохлада. Мурашки рождали чувство, как будто в спину постоянно смотрят. Долгим неприятным взглядом.
– Серафима! – крикнул Марк, заставляя темноту съежиться, а убийц уйти подальше в тень.
В просвете между деревьями вяло подмигивала яркая звезда.
– Круто, – прошептал Емельянов, и Агата стала идти медленнее.
Не нравился ей вечерний лес. Он постоянно выплевывал из себя звуки и шорохи, выпускал одиноких собачников и припозднившиеся парочки. Пробежали два спортсмена, прошуршал шинами совсем уж сумасшедший велосипедист.
– Серафима! – И сразу, без перехода: – Агата, ты не отставай!
– А она девчонка, да? – задавал вопросы Емельянов. – Маленькая?
– Большая. Ей двадцать, но ведет она себя как маленькая.
– А как она на улице оказалась?
– Кое-кто за ней не уследил.
– Кое-кто – это Гатка? Гатка, ты чего, зверь?
– Отвали! – огрызнулась Агата. – Она вообще говорить не умеет.
– Серафима обычно дома сидит, – терпеливо объяснял Марк. – Ее отец никуда не отпускает.
– А сегодня был день открытых дверей? – съязвила Агата.
– А сегодня был день. – Марк что-то искал в своем телефоне, недовольно качал головой.
Когда Агата перестала смотреть на его склоненное лицо, освещенное болезненным синим светом, то парк ей показался особенно темным. Он не пускал. Он прогонял прочь.
Емельянов играл фонариком. Желтый блин света то освещал его стоптанные ботинки, то исчезал, всасывая в себя кусочек действительности. С погашенным светом пропадала и часть парка.
– А она ведь больная, да? – спросил Емельянов.
– Все мы тут нездоровые, – нехотя произнес Марк.
– Ага, особенно некоторые. – Агата отвернулась от луча фонарика.
– Но-но! – возопил Андрей. – Проверка!
– Подеритесь еще… – Марк остановился и крикнул в сторону: – Серафима!
– Был такой фильм, – мстительно произнесла Агата, – где потерявшуюся девушку-неудачницу отправили искать такого же неудачника, как и она. Давайте Емелю в чащу зафутболим.
– Слушай, я тебя сейчас сам зафутболю!
– Истории ты хорошо рассказываешь, – произнес Марк. – А что еще?
Агата заправила мешающую челку за ухо.
– Пельмени еще варю, – так же тихо отозвалась она.
– Вот я и смотрю, что варишь ты всякую ерунду. Сделай уже что-нибудь полезное.
– Ну извини, – хлопнула себя ладонями по бокам Агата. – Вот такая я! Какую мама уродила.
– Мама тебя родила нормальной. Это потом вы сами себя скрючиваете.
Фонарик у Емели погас.
– Вот черт! – В темноте было слышно, как он стучит фонариком о ладонь.