– Ну это уж извините! А как прикажете расценивать ваше поведение сегодня утром? А ваше предложение мистеру Гудвину? А присутствие у вас ключей? Так когда?
Она прикусила губу. Прошло секунд пять.
– Больше недели назад. В субботу, неделю назад. Тогда я и оставила там портсигар. О боже мой! – Она протянула к нему руку, и это был не наигранный жест. – Мистер Вульф, это может разрушить мою карьеру. Я не знаю, кто убил его, как и почему. Зачем вы втягиваете меня в эту историю? Какой в этом прок?
– Я ни во что вас не втягивал сегодня утром, мадам. Я не спрашиваю, как часто вы бывали там, потому что от вашего ответа на этот вопрос действительно не было бы никакого проку. Но встречался ли вам там кто-нибудь, когда вы туда приходили?
– Нет.
– Заставали ли вы в том доме кого-то еще, кроме мистера Йигера?
– Нет. Никогда.
– Но там бывали другие женщины. Это не предположение, а установленный факт. Вы, конечно, об этом знали. Мистер Йигер не делал из этого тайны. Кто они?
– Не знаю.
– Вы ведь не будете отрицать, что знали о существовании других женщин?
Она и хотела бы отрицать, но взгляд Вульфа припер ее к стенке. Мег проглотила свое «буду» и сказала:
– Не буду. Я знала об этом.
– Разумеется. Он и хотел, чтобы вы знали. Все эти тапочки и нижнее белье доказывают, что он получал удовольствие не только от визитов гостьи, но и от ее осведомленности о существовании… э-э… партнерш. Или соперниц. И он, вероятно, не молчал о них? Да разумеется, не молчал. Сравнивал их с вами, в лестном или нелестном для вас смысле. Если и не называл имен, то, несомненно, подкидывал вам пищу для догадок. Итак, самый важный вопрос, мисс Дункан: кто они?
Мне случалось наблюдать, как от вопросов Вульфа женщины вздрагивали, бледнели, срывались в крик или плач, даже набрасывались на него. Но чтобы от его вопроса женщина так покраснела… И кто! Повидавшая всякое звезда Бродвея. Полагаю, здесь сыграла свою роль небрежность, с которой патрон задал вопрос. Я, конечно, не покраснел, но смущенно кашлянул. А она не просто вспыхнула – она опустила голову и закрыла глаза.
– Естественно, – продолжал Вульф, – вам хотелось бы, чтобы этот эпизод поскорее канул в Лету. Вы можете этому поспособствовать, если расскажете мне о других женщинах.
– Не могу. – Она подняла голову, румянец сошел с ее щек. – Я ничего о них не знаю. Вы оставите мой портсигар у себя?
– Пока да.
– Я в вашей власти.
Она встала, но, видимо ощутив дрожь в коленях, вынуждена была опереться о спинку кресла. Наконец она выпрямилась.
– Какая же я дура, что пошла туда сегодня, какая дура! Могла бы сказать… Да что угодно могла бы сказать. Что потеряла его. Какая дура! – Она смерила меня долгим взглядом: – С какой радостью я бы выцарапала вам глаза!