Кирилл сел рядом и обнял Жанну:
— Спокойно. Будем играть во влюбленных. На влюбленных никто внимания не обращает.
— Я не умею притворяться.
— А не притворяйся. Если я тебе так уж неприятен…
— Я этого не говорила!
— …представь, что сидишь с этим своим…
— Он не мой! И прекрати! А то я начну думать, что ты меня ревнуешь.
Кирилл фыркнул:
— И что удивительного? Ты моя невеста. И вполне естественно, что я ревную тебя ко всяким подозрительным личностям. Мало ли…
— Немало.
Жанна положила голову на плечо Кирилла.
— Знаешь… я вот теперь все думаю и думаю… ну, о том, что сделала… и о том, что дура, конечно… но, в общем… что я в нем нашла?
— И что?
— Понять не могу. Он ведь обыкновенный. И если сейчас вспомнить, то очевидно, что просто самовлюбленный индюк… вроде бы говорил обо мне, а выходило, что только о себе, а я слушала и восхищалась. Дура, да?
— Обмануть можно любого.
— И тебя?
— И меня, — согласился Кирилл. — Вот тебе прямое тому доказательство.
Он кивнул на подъезд. А Жанна, прикинув количество квартир, сказала:
— Третий этаж… наверное.
— Пожалуй.
На третьем этаже были белые занавески и цветы на подоконниках. И вероятно, Людочка очень старалась, чтобы временное съемное жилище вовсе не походило на временное.
— А если он уже…
— Подождем.
— Но если…
— Не думаю. Я ведь звонил старухе, что с Игорем плохо. И, зная ее характер, могу сказать, что сейчас все семейство в больнице находится.
— А ты?
— А я… — Кирилл поцеловал в висок, и жест этот вовсе не выглядел глупым. — Я больше не часть семьи. И никогда ею не стану.
Почему-то эту тему продолжать не хотелось.
— Но он появится…
— Да.
— Потому что Людочка слишком много знает.
— Ты спрашиваешь или утверждаешь?
— Я поддерживаю беседу. И… мне страшно. Что мы будем делать, когда…
Договорить Жанна не успела: из арки, соединявшей дома, вышел человек. Шел он бодро, весело даже и выглядел столь разительно иным, что в первую минуту Жанна его не узнала. А во вторую Кирилл обнял ее, прижал к себе.
— Не дергайся…
— Он…
— Уверен, что ни про Людочку, ни про место это никто не знает. Но не дергайся… Если отступит сейчас, то мы проиграли.
Кирилл шептал на ухо, и от шепота горячего по коже бежали мурашки. Хотя Жанна и осознавала, насколько сейчас не время для этих вот предательских мурашек…
— Все. Он вошел в подъезд. Теперь ждем.
— Чего?
— Преступления, — совершенно спокойно ответил Кирилл. — Полагаю, будем иметь дело с очередным самоубийством. Самоубийства у него получаются лучше несчастных случаев.
— Ты хочешь…
— Загнать засранца в ловушку, чтобы у него не было возможности отвертеться.