Я выпрямился, даже не взглянув на него.
— Як вам обращаюсь, господин обманщик Бонфорт-Смиф! — злобно продолжал он, еще больше повышая голос.
На сей раз я взглянул на него с удивлением, которое, на мой взгляд, приличествовало важной политической фигуре, которую оскорбили при неподобающих обстоятельствах. Билл указывал на меня пальцем, его лицо побагровело. — Ты самозванец! Ты — дешевый актеришко! Ты — обманщик!
Корреспондент лондонской «Таймс», который сидел справа от меня, тихо спросил: — Может быть, вызвать охрану, сэр?
— Не нужно, — ответил я..— По-моему, он безобиден.
Билл рассмеялся. — Так значит, я безобиден, а? Сейчас посмотрим.
— Нет, лучше я все-таки вызову их, — настаивал корреспондент «Таймс».
— Не нужно, — резко повторил я. — Ну довольно, Билл. Лучше тебе уйти по-хорошему.
— Не хочешь, чтобы я продолжал? — И он принялся торопливо выкладывать всю историю. Правда, он ни словом не обмолвился о похищении, не отметил, какую роль сам сыграл во всей этой афере, но зато дал понять, что ушел от нас отчасти из-за того, что не хотел быть замешанным ни в чем подобном. Имперсонацию он привязал к болезни Бонфорта, сильно упирая на то, что мы его чем-то опоили.
Я терпеливо слушал. Сначала большинство репортеров просто внимало, храня на лицах выражение людей, оказавшихся свидетелями чужой семейной ссоры. Затем потихоньку кое-кто из них начал что-то записывать. Некоторые диктовали на магнитофоны.
Когда он окончил, я спросил: — Это все, Билл?
— Неужели этого недостаточно?
— Даже более, чем достаточно. Мне очень жаль, Билл. Все, джентльмены. Мне пора приступать к работе.
— Один момент, господин министр! — крикнул кто-то.— Собираетесь ли вы давать опровержение? — Еще кто-то добавил: — Будете ли вы подавать в суд за клевету?
Сначала я ответил на последний вопрос.
— Нет, в суд я подавать не буду. Нельзя же подавать в суд на душевно больного.
— Это я-то больной? — взвыл от негодования Билл.
— Успокойтесь, Билл. Что же касается опровержения, не думаю, что его стоит публиковать. Я заметил, что некоторые из вас делали заметки. Вряд ли кто-то из ваших издателей решится опубликовать подобный бред, но если бы это и оказалось не так, мое опровержение только придало бы всему этому совершенно анекдотическому событию особую пикантность. Вам никогда не приходилось слышать истории об одном профессоре, который сорок лет угробил на то, чтобы доказать, что «Одиссея» написана не Гомером — не тем, а другим греком по имени Гомер?
Послышался вежливый смех. Я тоже улыбнулся и снова повернулся, чтобы уйти. Билл вскочил со своего места и, подбежав, схватил меня за руку, — Шуточками тебе не отделаться! — Представитель «Таймс» — кажется, его фамилия была Экройд — оттащил его от меня.