Сначала мы направились в покои, отведенные главе лояльной оппозиции — официальную резиденцию Бонфорта до тех пор, пока он не станет после грядущих выборов Верховным Министром. Их роскошь так поразила меня, что я даже вообразить не мог, какой же должна быть резиденция Верховного Министра. Мне кажется, как это ни удивительно, что Новая Батавия — самый пышный столичный город, когда-либо известный в истории; просто стыд и срам, что его почти невозможно заметить снаружи. Правда, это сравнительно небольшой недостаток, если вспомнить, что столица — единственный город во всех Солнечной системе, способный выдержать прямое попадание фузионной бомбы. Возможно, следовало сказать «эффективно противостоять», потому как, конечно, кое-что пострадало бы — в основном, немногочисленные надстройки, находящиеся на поверхности. В покоях Бонфорта имелась одна верхняя комната, расположенная на склоне горы, и с ее балкона, прикрытого полусферическим прозрачным защитным колпаком, были отлично видны звезды и сама матушка-Земля; но чтобы попасть в спальню и кабинеты, нужно было на специальном лифте спуститься вниз сквозь тысячефутовую толщу скал.
Не хватало времени подробно осмотреть покои; меня сразу же стали одевать для аудиенции. У Бонфорта не было лакея даже на Земле, но Родж настоял на «помощи» (хотя только мешал), чтобы навести окончательный лоск. Одежда представляла собой древнее придворное платье для официальных приемов: бесформенные брюки с трубообразными штанами, глупый, если не сказать резче, камзол с раздвоенными фалдами на спине, напоминающий молоток-гвоздодер, причем и брюки, и камзол отвратительного черного цвета; сорочка, состоявшая из твердого накрахмаленного нагрудника, воротничка с крылышками и галстука-бабочки белого цвета. Сорочка Бонфорта хранилась целиком, в собранном виде, потому что (так я думаю) он не пользовался при одевании ничьей помощью. А вообще-то по правилам следовало надевать каждый элемент по очереди, и галстук следовало завязывать так, чтобы видно было, что он завязан от руки — но трудно ожидать, чтобы один и тот же человек хорошо разбирался в политике и в старинной одежде.
Хотя одеяние было весьма уродливым, оно создавало прекрасный фон для ленты орденов Вильгельмины, разноцветной диагональю пересекавшей мою грудь. Я посмотрел в высокое зеркало и остался доволен: яркая полоса на фоне мертвенно-черного и белого цветов выглядела очень впечатляюще. Этот мрачный наряд придавал человеку достоинство, что-то вроде неприступного величия метрдотеля. Я пришел к выводу, что своим внешним видом вполне могу рассчитывать доставить удовольствие монарху.