Оба расхохотались.
— Сумасшедшая или нет, но она мне сестра.
— В неполных семьях держатся друг за друга.
— Как вы с Робертом.
— Он — прекрасный парень, когда не выступает обвинителем своих близких.
— Если бы тебя там не оказалось, не знаю, что бы я с ними сделала. Союзники всегда кстати.
— Я все пытался убедить тебя, что мы прекрасно сойдемся.
— Ты доказал это там, наверху. Ты просто необыкновенный. Необыкновенный для меня, — Гвен пыталась найти слова, которые окажутся самыми важными. — Я тебя люблю. Дейв смотрел на ее глаза, губы. Секунду она не могла повторить этих слов, поэтому продолжала болтать:
— Ты — прекрасный друг, надежный, веселый. Я почти не беспокоюсь о своем экзамене. Я его сдам, по-моему.
— Потому что ты дважды к нему подготовилась.
— Потому что ты помог мне о нем не думать.
— И потренировал твое тело.
— Честно. Ты зрелый, и внимательный, и талантливый, и…
— Делаешь новый список? Гвен смеялась, а Дейв ворочался в гамаке, заставляя ее лечь рядом с собой.
— «Как я люблю тебя — позволь мне посчитать», — процитировал он Броунинга. Поцелуй стал одним выражением любви. Еще один — вторым. «Просто, как считалочка, — подумал он, — такой и должна быть настоящая любовь».
Хотя не было ничего простого в том, чтобы дать удовольствие женщине, которая всегда начеку, но в столь трудном процессе оказались скрыты награды, которых он не представлял себе.
«Неплохой способ провести жизнь, — размышлял Дейв, — позволить Гвен демонстрировать ему, как именно она его любит».
Гвен предстояло вернуться на работу в понедельник, всего через три дня. Приближался конец недели. Если не считать нескольких зашифрованных звонков от Роберта, пронзительного от Шарлотты, нескольких страдальческих от ее матери и от бабушки Дейва, битва бушевала на Лонг Бич, на краю океана — далеко от поросших соснами гор.
Они не строили планов на будущее. Они не шли дальше нежных разговоров после любовных ласк.
— Я не хочу того, что было у моих родителей, — говорила Гвен. — Папа вечно бегал, не платил денег на наше содержание, не брал на себя никаких обязательств.
Дейв чуть сильнее обнял ее.
— У моих родителей обязательств было слишком много. Они никак не могли расслабиться. Даже после развода они продолжали терзать друг друга на судах.
— А что у нас, — поинтересовалась Гвен. — Слишком много или недостаточно?
— У нас есть договор. Если мы ведем бой, то ведем его честно. Никаких старых обид, никаких оскорблений.
— Весь список.
— Ага. Мы будем жить по твоему списку.
— А что, если я сдамся?
Его голос звучал мягко, нежно:
— Не проси, чтобы я на тебе женился, Гвен. Я буду любить тебя до конца моей жизни. Я обещаю тебе это. Я даю тебе каждый день, который ты хочешь быть со мной. Но я даю его свободно. Не проси большего.