Снова развернул схемы… Осталось только маршрут проверить и растяжки поставить. Графики мы еще не один раз править будем, но уже по предварительным данным понятно, что патрули мы обойдем. Переходы заблокируем лучевыми растяжками — перекроем подходы врагу… и наши отходные пути тоже будут отрезаны… Затянулся — на выдохе дым застрял в горле хрипом…
— Унхай, да подключи ты фильтры!
— Есть, лейтенант.
Сержант не спал давно, вымотался — узкие глаза сощурились и потемнели пуще прежнего…
— Унхай, как выйдем, из связи не выпадай — всех держи.
— Так точно.
— У тебя двадцать минут на сон!
— Есть…
Унхай откинулся в кресле, и чертежи закрыли его сложными крестами лучей. Хорошая работа — дальше эту растяжку командир взвода разрабатывать будет. А вот и Стикк заявился… осторожно вступил в синее сигаретное марево — так, чтобы не потревожить его, — не хочет мне с резкими движениями лишний раз на глаза попадаться. Он только рот кривит — знает, что сейчас нужен позарез… Но ядовитые зубы еще прячет…
На востоке Шаттенберга спад активности — послали туда «разведчиков». Ночь гнетет — проползает в бункер с поверхности земли через шлюзовые врата, через глухие экраны… Дымный сумрак занял углы, стянулся прочнее. Остались считанные часы… Разведвылазка — и снова на смерть…
Пришла новая корректировка… Сопоставил цифры с меркнущими в дыму схемами… Прочертил над картами графики воздушных патрулей — сердце подстроилось под эту «кардиограмму»… Снял перчатку, чтобы разодрать опухшие веки, — карты с разметкой плывут в глазах… Доработкам конца нет — вношу поправки по последним данным. Патрули перестроили — не нравится мне это — часто что-то… Они ищут… ждут. Ничего, пока еще наши «разведчики» не обнаружены… Их иначе, как по ментальному фону, и не засечешь. Правда, есть тут спорные случаи на грани пересечений, но вхождений в зону фона не было… Почти ослеп от свечения мониторов — закрыл глаза, и сразу холодом обдало… Кофе остыл, не парит больше, а фильтры нагнали сквозняки стылой ночи. Набрал в рот тяжелой черноты с густым осадком — горло дерет, будто снова мороз Хантэрхайма вдохнул без маски…
Капитан — машина, но при этом он, как и прежде, человек S7 — для проработки операции ему нужно столько же времени, сколько и раньше. Норвальд уже забыл, что это — усталость, сон, горячий кофе, сигаретный дым… Даже про дыхание он уже редко вспоминает — хотя, наверное, не чаще, чем при жизни: мы о таких вещах обычно не думаем. Но расчеты все еще требуют от него усилий. Он знает, что уже — другой, что прежний только его долг. Но ему сложно понять это. Поэтому стараюсь держать проработку под контролем, как и раньше. Что ж теперь… Столько лет с ним живым воевал… и с мертвым еще повоюем.