— Я — офицер Хантэрхайма…
— Офицер Хантэрхайма, дышащий вольным ветром северной пустыни.
— Вольный ветер?.. Я ваш пленный… Я ваш пленный, который вынужден стать вашим командиром…
— Вы станете. Но только, когда станете охотником.
Фламмер не полыхнул на Олафа синим пламенем, как я ждал — вернее, как надеялся… Офицер смерил его погасшими глазами — даже не равнодушно… На его лице нет выражения — на нем не отпечаталось даже безразличия…
— Я вынужден стать охотником.
Олаф наставил на него тяжелеющий вслед за небом взгляд…
— Да, выбора вам теперь не дано. Но сейчас решаю я. Ночевать мы останемся здесь. Нам следует ждать всю ночь — ждать возвращения этого великана для объяснений. А не вернется он — я сочту его слабым, бесчестным и бесправным, не могущим отдавать приказы, не подтвержденные силой.
— Здесь мы не останемся, Олаф. Здесь кислород разрежен, здесь царит лютый холод.
— Не стать воином и охотником снежной пустыни, не способному простоять ночь на вершине Тилл-Фйэлл. Мы заночуем здесь, а на рассвете — пойдем на охоту. Когда мы вернемся, — я обязуюсь выполнять все ваши распоряжения — неоспоримые и неукоснительные распоряжения офицера воинов и охотников севера. Когда мы вернемся, — вам подчинятся все, вышедшие из буранов к нашим кострам, — все ищущие свободы среди бескрайних снегов.
— Все безумцы, все оборотни… все чудовища в звериных шкурах…
— Все, достойные быть вашими воинами и охотниками. Но это будет, когда мы вернемся. А сейчас мы будем ждать рассвета, ожидая разъяснений тролля, обошедшегося с нами недозволительным образом. Он обязан показать нам силу, позволяющую ему диктовать нам условия и давать указания убираться с вершины Тилл-Фйелл.
Я поднял руку… и опустил… Трудно решиться противоречить Олафу…
— Олаф… Нам и не надо просить у него показа силы… И так ясно, что его силы превосходят наши… Мы же и понятия не имеем, как нанести повреждение каменному троллю, исчезающему и невидимо присутствующему в воздухе… Ты не можешь сражаться с ним… Ты же знаешь, что не можешь…
— Знаю. Но сражусь.
— Олаф, но это ж… Требовать у него схватки — это ж… Ты же не бросаешь клинки в буран и не рассекаешь ими ветер… Ты же не станешь тупить их лезвия о камни…
Фламмер согласился со мной…
— Он не станет сражаться, Олаф. Он снесет нас, как штормовой шквал. Нам придется подчиниться ему.
— Воину?! Подчиниться троллю?!
— Он не тролль, Олаф. Он — что-то другое, что-то чужое. Нам надо подчиниться ему, пока он смотрит не на нас, а на Хантэрхайм.
— Он — обычный тролль, я буду бороться с ним! Это мой долг! Это долг воина севера!