— Древних воинов…
— Мы не меняемся с течением веков, как не меняются наши войны. Мы меняем оружие и форму, но мы неизменно — воины, идущие на врага войной. И так будет до тех пор, пока будет война, а война будет до тех пор, пока будем мы.
Олаф вскинул на меня холодный взгляд светлых глаз, отражающих мечущееся на ветру пламя…
— Вечная война… такая же бессмертная, как мы…
— Такая же вечно молодая и вечно старая, как мы, полковник… Она сгорает в огне, подымаясь из пепла, как эта крепость, как ее хозяин… как трижды сожженный Хакай, вновь вернувшийся пробудить уснувших под холодной рукой Снегова «драконов».
Я замер, всматриваясь в темноту… Холод прилип к спине с просыхающим кителем… Я не понимаю… Нет, мне показалось — и тогда, и теперь… Он не здесь — Тишинский… он не стоит во тьме и не смотрит в мои мысли… Его открытые на мгновенье глаза не сверкнули из мрака при произнесении имени заклятого врага… Его нет — я бы увидел его задолго до того, как он подошел… Я бы сразу заметил его ментальный фон, потому что ищу его, потому что жду…
Судорожно глотнув воздух, я подошел к темноте, всматриваясь в белесую беззвездную ночь за пустыми дверями… Снег не дает тьме подступить ко мне во всеоружии, но она прокрадывается крепчающей стужей за ворот шинели… Скоро небо прояснеет и провалится бездонным мраком ввысь, открывая звезды…
Я вернулся к распустившему хвосты искристому костру, но его тепло только сильнее пробрало меня холодом… А запах смолы, рвущейся из-под коры только что подброшенных Хансом в огонь еловых сучьев, связал легкие…
— Собирайтесь. Ханс, бери своих крыс и идем… Живей.
Олаф резко обернулся ко мне, и Ханс бросил, только что надсеченных для обдирания шкурок, крыс…
— Что, патрули перестроили, полковник?
— Нет, Олаф… Это — каратель…
— Один?
— Один…
— С одним мы без труда справимся…
— С этим — нет… Ни с ним, ни с его «защитниками»…
— C «защитниками»? Это не простой ликвидатор?
— Молчи. Идем.
— Вы засекли его? Он здесь? Но я его не вижу…
— Олаф, он еще далеко, но будет здесь. Он не должен найти нас. Надо уходить, пока не кончился снег.
Ханс изумленно распахнул глаза…
— Что это значит, полковник? Откуда вы знаете о нем, когда его здесь еще нет?
Что значит?.. Это значит, что теперь я уверен, что Тишинский не отпустил меня, что придет за мной… Я уверен, хотя понятия не имею, зачем я ему — безымянный офицер, с чужой памятью, открытой врагу… пощаженный, изгнанный и преследуемый…
— Не задавай вопросов, Ханс. Подключи расщепитель, мы не должны оставлять тело офицера. Мы не должны оставить ни одного следа. Ему нельзя оставлять ни одного следа. Нужно уйти, пока не перестал снег, скрывающий след… пока не открылись светящие звезды…