— Вы существуете только, пока работают дестабилизаторы Пустоты?
— Я был сожжен, я исчез, меня нет. Но осталась моя память и память обо мне. Я был явлен, подключенный напрямую в пространстве и времени.
— Конечно… Стабилизаторы расчищают пространство и время до Пустоты, а дестабилизаторы строят пространство и время от Пустоты… Внедрение в высшие программы… Запретные технологии… вы применили их вновь.
— Когда вы сожгли меня вновь. Теперь я не живу и меня нельзя убить. Теперь я являюсь и исчезаю, следуя зову системы. Но скоро я исчезну бесследно. Я передам мои армии Снегову. Тогда моя задача будет завершена.
Я склонил голову перед этим жестоким мучеником… Мы трижды сжигали его, а его бойцы трижды поднимали его из пепла, вынуждая вновь и вновь сжигать наши крепости. Он раб, принужденный существовать, как «защитник»… Он раб, и у него нет жизни, у него нет воли к жизни — только задача… И он не умрет — он только завершит задачу, как «защитник»… как Снегов… как все наши рабы, которых мы считаем нашими богами…
Хакай резко повернулся ко мне, сверкнув глазами, сжимая руку в кулак…
— Снегов станет единовластным правителем. Я буду вынужден отдать его власти мои земли. Земли, которые я взял у него, облив кровью моих людей, которые я вернул, осыпав моим пеплом.
— Вы пролили и кровь моих людей, Хакай… и мою кровь… Вы угрожали нам затопить нас в крови, и нам пришлось вернуть вам ваши угрозы…
— Теперь мы пролили столько крови, что тонем в ней все… Мы смешали кровь дракона, медведя и орла этой войной, создав из трех одно чудовище… Теперь оно пожрет себя, поскольку голод его неутолим… И править этим чудовищем будет «белый генерал», холодный, как снег… «Белый генерал» сдержит его — не позволит ему проглотить себя разом, заставит его грызть себя долго, умирая от голода, истекая кровью… Истекая кровью до конца времени…
— Мы всегда истекали кровью и пускали кровь, Хакай… Мы всегда жили, умирая и убивая…
— Теперь мы умираем, убивая себя.
— Мы все убиваем других, принося жертвы смерти, чьей добычей всегда были все мы… И смерть отдает наши жизни, беря чужие в обмен… Этот обмен дает время, но этой мене ограничен срок… Когда мы отдаем смерти все, что способны дать, когда у нас не остается ничего, кроме наших жизней — смерть берет наши жизни… Мы не убиваем себя, Хакай, — мы просто умираем… нищими перед жадной смертью…
Хакай бросил мне в глаза тяжелый, непроницаемо темный, взгляд…
— Мы приносили смерти все большие жертвы, стараясь взять у нее все большее время, нужное нам для разработки оружия, способного уничтожить ее, — смерть. Мы создали бессмертие, овладев ее временем, но стали отдавать его ей взамен способности овладеть ее пространством. Мы воевали, убивая вечно молодых воинов, расчищая территории их жизней, расширяя территории для жизней наших… И в этой войне мы потеряли все… Мы вернули смерти — все…