Дни потянулись однообразные, как две капли воды похожие один на другой. Подошло первое воскресенье. Думали отдохнуть, выкупаться, но ребят вывели на уборку плаца и лагерного городка. Уборка затянулась до обеда, а после «мертвого часа» чистили оружие, чинили солдатскую амуницию и писали письма родным. Ефрейтор предупредил, что жаловаться в письмах ни на что нельзя, так как цензура все равно не пропустит.
Втягиваться в службу было нелегко. Но жизнь никого из ребят и до этого не баловала, и недели через две большинство привыкло к армейским порядкам.
Егора уж точно не баловала.
В конце второй недели обучения взвод был представлен на смотр ротному командиру — штабс-капитану Володину. Поговаривали, что он сильно пил, и, когда он пьян, лучше не попадать под горячую руку. Внешне этот ротный ничем особенно не отличался от других офицеров, но было заметно, что он без всякого интереса проверяет боевую подготовку. В заключение смотра он сказал, чтобы все больше старались, так как «за Богом молитва, а за царем служба не пропадут».
До отправления в 5-й запасный кавалерийский полк ребята видели ротного командира еще пару раз, и, кажется, он оба раза был навеселе. Что касается командира 189-го запасного батальона, то его за все время обучения так никто и не увидел.
В сентябре 1915 года взвод отправили на Украину в 5-й запасный кавалерийский полк. Располагался он в городе Балаклее Харьковской губернии. Миновав Балаклею, эшелон был доставлен на станцию Савинцы, где готовились маршевые пополнения для 10-й кавалерийской дивизии. На платформе их встретили подтянутые, одетые с иголочки кавалерийские унтер-офицеры и вахмистры. Одни были в гусарской форме, другие — в уланской, третьи — в драгунской.
После разбивки малоярославецкие новобранцы, москвичи и несколько ребят из Воронежской губернии были определены в драгунский эскадрон.
Егору было досадно, что он не попал в гусары, и, конечно, не только потому, что у гусар была более красивая форма. Просто всем было известно, что там лучшие и, главное, более человечные унтер-офицеры. А ведь от унтер-офицеров зависела судьба солдат.
Через день всем выдали кавалерийское обмундирование, конское снаряжение и закрепили за каждым лошадь. Егору попалась очень строптивая кобылица темно-серой масти по кличке Чашечная.
Служба в кавалерии оказалась интереснее, чем в пехоте, но значительно труднее. Кроме общих занятий, прибавились обучение конному делу, владению холодным оружием и трехкратная уборка лошадей. Вставать приходилось ни свет ни заря.
Труднее всего давалась конная подготовка, то есть езда, вольтижировка и владение холодным оружием — пикой и шашкой. Во время езды многие до крови растирали ноги, но жаловаться было нельзя. Отвечали лишь одно: «Терпи, казак, атаманом будешь». И все терпели до тех пор, пока не уселись крепко в седла.