В результате Егор оказался за последней партой.
На перемене Лешка подошел к другу и утешил его:
— Не боись. Я умный. Я быстро все буквы выучу, читать стану, и уж тогда нас посадят за одну парту.
Но этого так и не случилось. Леша постоянно был в числе отстающих. Часто его за незнание уроков оставляли в классе после занятий, но он был на редкость безропотным парнем и не обижался на учителей. Никогда нельзя было от него услышать бранного словечка или жалобы. Лешка безропотно сносил наказание, как будто понимая, что достается ему за дело.
Сергей Николаевич был хорошим человеком, добрым и справедливым, великолепным учителем, он никогда не повышал голоса на ребят, никого не бил, а ученики платили ему уважением и послушанием.
В этой же школе работал и отец Ремизова, тихий и добрый старичок. Он был священником и преподавал в школе Закон Божий. Странно, но сам Сергей Николаевич в Бога не верил и в церковь ходил ради приличия, чтобы дурную молву не привлекать. А еще у Сергея Николаевича был брат, Николай Николаевич, врач. Так он тоже оказался безбожником. Вот оно как случается…
Вскоре выяснилось, что у Егора и Леша хорошие голоса, и их определили в школьный хор.
Так и учились — потихоньку-помаленьку. Прошел год. Большинство ребят перешли во второй класс с хорошими отметками, и только Лешка остался в первом, так как, несмотря на усилия учителя и одноклассников, у него была двойка по Закону Божьему.
Сестра Егора тоже училась плохо и осталась во втором классе на второй год. Отец с матерью решили, что ей надо бросать школу и браться за домашнее хозяйство. Маша горько плакала и доказывала, что не виновата и осталась на второй год только потому, что пропустила много уроков, ухаживая за Алешей, когда мать уезжала из дома. Брат заступался за сестру и говорил, что другие родители тоже работают, ездят в извоз, но своих детей никто из школы не забирает и все подруги сестры, например, будут продолжать учебу. В конце концов Устинья согласилась. Маша обрадовалась, и Егор тоже был счастлив.
Брату и сестре было жалко родителей; они понимали, как тяжело приходится Устинье и Константину. Вновь наступали тяжелые времена. Отец присылал из Москвы все меньше денег, мать переживала. Соседи жаловались, что не только отец Егора и Маши стал плохо зарабатывать. Всем платили мало, и многие семьи были вынуждены голодать.
Как-то отец приехал в деревню. Егора тогда еще поразил его вымученный вид. Лицо Константина было бледным, осунувшимся и каким-то сморщенным. Спина сгорбилась, в глазах не было искорки. «Он просто устал, — решил тогда мальчик. — Все же дорога дальняя». Константин именно устал — от жизни, от забот, от рабского труда.