- Это его проблема, не моя! - резко ответил Закари. - Авария произошла только по его вине, значит, и вытекающие из нее последствия также ложатся только на него. - Он пристально посмотрел на девушку, и его губы скривила злая ухмылка. - Вы, должно быть, или очень наивны, или слишком подвержены оптимизму, если пожаловали сюда в надежде, что я откажусь от моего права на компенсацию только потому, что вы расскажете мне слезливую историю о том, как будет разрушена жизнь вашего дорогого папочки!
- Я просто подумала, что... - начала было Луиз, но он опять резко оборвал ее:
- Единственная жизнь, которая интересует меня, - это моя собственная. И ваш отец сломал ее прошлой весной!
В отчаянии она закричала:
- Я знаю, как вам тяжело пришлось! Но через год или два, когда все будет позади...
- Несколько лет будут вычеркнуты из моей жизни! Погибли работы, на которые я потратил четыре долгих года и много душевных сил. Я страдаю до сих пор, и мне придется страдать еще в течение длительного времени. Я не смогу больше работать. Каждый день я словно бьюсь головой о каменную стену, пытаюсь начать рисовать, но во мне как будто что-то умерло после аварии. Каждый раз, когда я беру в руки кисть, мой мозг остается индифферентным, и я ничего не могу создать... Вы можете представить, что это значит? Быть не в состоянии писать это все равно что стать парализованным. Нет, мне лучше было бы умереть!
Негодование и гнев, кипевшие в душе Закари после аварии, вылились наружу. И он испытал странное облегчение, выплеснув свою ярость на эту девушку.
Она не была виновата в том, что случилось с ним. Но, видимо, считала, что ее отец тоже пострадал во время аварии. Это донельзя разозлило Закари.
- Не просите, чтобы я жалел вашего отца! - крикнул он. - Если бы я был святым, то, возможно, и посочувствовал бы ему, но я не святой! Когда дело будет слушаться в суде, все выплаты будут определены на основании свидетельских показаний и законов. Вашему папаше придется выполнить предписание суда!
- Но если бы вы только... - начала Луиз, и Закари снова взорвался:
- Вы что, действительно верите, что сможете уговорить меня отказаться от моих требований? - поинтересовался он, потом глаза его сузились и в них зажегся циничный огонек. - Может быть, я чего-то недопонимаю? И вы пришли сюда, чтобы предложить мне что-то вместо денег?
Она как-то странно посмотрела на него, и в ее синих глазах застыл вопрос.
Закари, похохатывая, начал демонстративно обшаривать оценивающим взглядом ее тело - сначала маленькие крепкие груди, четко выделяющиеся под белым свитером, затем упругие бедра и стройные ноги в плотно облегающих их черных брюках. Его глаза стали цепкими, похотливыми.