Медицинская экспертиза установила, что захлебнулась Машка жениховской спермой.
А однажды пришлось мне защищать одного из троих ребят, обвиняемых в групповом изнасиловании несовершеннолетней. Дело было заурядное и малоинтересное: трое ребят – двум по семнадцать лет, а третьему восемнадцать – пригласили к себе шестнадцатилетнюю проститутку, обещали заплатить и, когда набаловались с ней, не заплатили ничего и вышвырнули на улицу. А она со зла – в милицию, заявила, что ее изнасиловали. Ребят арестовали, посадили, началось следствие. Меня назначили защищать одного из них – восемнадцатилетнего высокого красивого парня. Следствие шло долго, около года, девчонку постоянно вызывали к следователю, устраивали ей очные ставки с этими ребятами, и вот в процессе этих очных ставок она влюбляется в моего подзащитного, в Генку Рыбакова. И пытается изменить свои показания, чтобы этого парня как-нибудь выгородить. А ребят обвиняли ни много ни мало – по статье 117-й части III – за групповое изнасилование в извращенной форме. Извращенная форма – это за то, что они ее заставили сделать им всем минет. Вообще, кто установил, что минет – это извращение, неизвестно, как будто есть какие-то легальные и нелегальные способы в сексе. Мы, адвокаты, сколько раз пробовали бунтовать против этого, но милицейским следователям на это наплевать: раз минет – значит, извращение, и все тут. И ребятам грозили большие сроки. Вот девчонка стала выгораживать своего возлюбленного. Но тут следователь ей пригрозил: «Будешь менять показания, сама сядешь в тюрьму вместе с ними за ложные показания».
И тогда она выяснила, кто у этого Генки защитник, и пришла ко мне излить душу – что вот, мол, влюбилась в него и хочет его спасти. А как спасти, когда следствие уже закончено и вот-вот суд наступает? «Я, – говорит мне эта девчонка, – люблю его и выйду за него замуж, если он согласится. Тогда его могут освободить от наказания». И плачет – помогите, уговорите его жениться на мне. А сама крохотная, щупленькая, на вид четырнадцать лет, не больше, но потасканная, сразу видно.
Ну, я – в тюрьму, получаю свидание со своим подзащитным и объясняю ему ситуацию. «Если, – говорю, – женишься на ней, суд действительно может принять это во внимание». А он ни в какую: «И жениться на ней не хочу, и ребят предавать не стану. Вместе накуролесили, вместе и отвечать будем».
Мальчишеская солидарность. И вот – суд. А судья попался – любитель посмаковать такие дела. Когда он судил за изнасилования, или мужеложство, или за всякие извращения на сексуальной почве, у него аж слюна текла от удовольствия.