Несколько членов комитета двинулись было за Круглым в сторону трехэтажного здания дирекции, но Зарудный остался на трибуне, шагнул к микрофону.
– Ну! Народ! – требовательно крякнул он с косой, вызывающей улыбкой на губах. – Какие даете указания? Вести с ним переговоры или нет?
– Он мягко стелет, да жестко спать!.. Пускай Стриж сюда прилетит!.. Они нам опять колбасой рот заткнут на три дня, а потом что?.. Никаких чтобы повышений норм!.. Всех арестованных выпустить! Баб в первую очередь!.. – закричали из толпы. – Пусть Горячева народу покажут!.. Даешь частную собственность, на хрена нам этот социализм!..
– Вы, я вижу, революцию хотите, – усмехнулся Зарудный.
– Да пора бы уже, сколько можно терпеть?! – ответили в толпе.
– Тут у нас такие новости, братцы, – сменив тон, по-деловому заговорил Зарудный. – Во-первых, наш завод окружен войсками. Так что я не знаю, что будет с теми, кто получит его колбасу и мясо и понесет их с завода домой. Это раз. Второе. На многих заводах идут сейчас митинги, чтобы бастовать вместе с нами…
– Ура!!! – закричала многотысячная толпа.
– Нет, подождите, – сказал в микрофон Зарудный. – Рано кричать «ура!», потому что у нас с городом нет никакой связи – все телефоны они нам отключили и сюда никого не пропускают, держат нас в изоляции. Так что, какие будут мнения? Брать у него колбасу и кончать забастовку похоронами или катить забастовку дальше по всему Уралу?
– Колбасу брать, а забастовку катить!
– Если мы кончим забастовку, они нас завтра по одному и перестреляют! И нормы еще больше поднимут!
– А что будет с очередями за хлебом?!
– Надо у Исети снарядами разжиться! Тогда колбасу мы сами со складов возьмем!
– А кто ж за убитых-то ответит? Они нам Шакова кинут и все?
– А где те, кого ночью арестовали?
Зарудный молча стоял на деревянном настиле, слушал. А со всех сторон неслось:
– Ты, Степан, затеял это дело, ты и решай!
– Нельзя сидеть на заводе! Надо телеграф брать, по-ленински! Надо свою власть в городе устанавливать! А потом по всему Уралу! Иначе будет, как в Польше!
– «Афганцы» должны к солдатам пойти, чтоб те в народ не стреляли!..
– Тихо! – крикнул наконец Зарудный. – Образованные, б!.. Все знаете, как и что надо! А с 17-го года сидели тихо, как мыши! Ладно! Никто чтоб с завода не выходил, а по цехам погреться можно. Я пойду с Круглым разговаривать. Им время нужно, чтобы против нас организоваться, а нам – чтобы знать, поддержит нас Урал или нет.
«Тяжмаш» (продолжение)
– Так! Значит, давайте не будем теперь в «кошки-мышки» играть, – совершенно иным, чем на митинге, тоном сказал Серафим Круглый членам забастовочного комитета. Он сидел в глубоком кожаном кресле директора «Тяжмаша», в просторном и теплом кабинете, под портретами Ленина, Стрижа и Митрохина. По обе его руки сидели директор завода, руководители парткома и профкома, парторги цехов, и все это вернуло Круглому его начальственную уверенность и вальяжность. – Первым делом вы должны освободить товарища Вагая. Только после этого я верну вам Стасова, Обухова и Колесову, прикажу доставить на завод продовольствие и распоряжусь насчет завтрашних похорон. Понятно? Где Вагай?