Неожиданно на темном привокзальном перроне появилась женская фигура с железнодорожным фонарем в руке. Это была Колесова. На ней был глухо застегнутый полушубок, валенки и меховая шапка-ушанка. Подняв фонарь, она осветила свое лицо и громко сказала в сторону Коровина:
– Кончай считать! Говори, чего хочешь!
Появление женщины слегка сбило коровинский пыл.
– А ты кто? – спросил он с крыши вагона.
– Моя фамилия Колесова. Я из штаба восстания.
– Я ж сказал: начальника давай! – пришел в себя Коровин. – С бабой мы не будем разговаривать! С бабами у нас другой разговор. Точно, братва?
Залегшие на крышах зеки, держа Колесову на мушках своих автоматов и пулеметов, ответили ему разноголосыми криками одобрения и засвистели-закричали Колосовой:
– Пошла отсюда! Старая жопа! Вали, вали за начальником!
Колесова спокойно переждала эту волну.
– Если вас интересует жратва и водка, то это по моей части, – сказала она. – Я отвечаю за снабжение области. Будем разговаривать или будем свистеть?
– Лады, попробуем, – усмехнулся Коровин. – Нам нужны продукты, спирт и уголь для паровоза. Иначе… Я уже сказал!
– А ты не можешь сюда спуститься? Так и будем орать? – спросила Колесова.
– А может, у вас пулеметы в окнах спрятаны? Нет уж, я тут посижу, у меня глотка луженая. Говори: дашь спирт, жратву и уголь?
– Ну, я же стою под твоими пулеметами, – усмехнулась Колесова. – И ничего, трусы сухие!
Уголовники на крышах соседних вагонов расхохотались – здорово эта баба уела их атамана! И Коровин, видя это, уязвленно вскочил на ноги и прямо с вагона спрыгнул на платформу. А те из зеков, кто лежал на задних и передних вагонах, встали и подались по крышам вперед послушать и посмотреть «спектакль». При этом несколько зеков хотели тоже спрыгнуть на перрон, но Коровин остановил их окриком:
– На место! – И пошел к Колесовой: – Ну?
– Ты мне не нукай, не запряг, – мирно сказала ему Колесова. – Значит, так. Вы взяли в Мысках восемнадцать баб. Продукты и уголь получите в обмен на этих женщин. Спирт не получите совсем. Устраивает?
– Нет, не устраивает! – И Коровин, куражась, приставил ей в бок финский нож. – Теперь у нас девятнадцать баб! – И с вызовом крикнул, обратившись к темным окнам вокзала: – Валяй! Стреляйте! Я ее успею кончить!
За одним из темных окон вокзала, в диспетчерской комнате, Гусько посмотрел на вошедшего Акопяна. Тот кивнул, сказал негромко:
– Все в порядке.
И в этот миг к последнему вагону поезда, брошенному любопытствующими зеками, в полной темноте медленно и почти неслышно приблизилась открытая железнодорожная платформа и вагон с толкающим паровозом. На платформе, дулом к поезду зеков, стоял танк. В танке за турелью станкового пулемета, на месте заряжающего орудие и на других постах находились Стасов, Обухов и еще трое «афганцев».