Я и шутку не сразу оценила, и с ответом не нашлась, смешалась совсем. И тогда главный режиссер спросил:
— Ну так как, попробуем вас на роль Ксении в «Разломе»?
— О-о-о!!!
Я смотрела «Разлом» в одном из ленинградских театров. Была влюблена в роль Ксении. Но — театр? Сцена? Роль? И я? Господи! Возможно ли такое?
Прибежав домой, я с сильно бьющимся сердцем рассказала Эрику о полученном предложении.
— Нет, нет и нет, — оборвал он. — Какой театр? Ты ведь шутишь, правда? Это легкомысленно! Мы же в ссылке. Я прошу тебя. Я тебя очень прошу: выкинь это из головы.
Эрик очень просил. Доводы были разумные, здравые. И в самом деле, это ведь — ссылка. Действительно! Как удачей надо было дорожить работой, которую я имела. Надо быть серьезной.
А что-то собственное, мое-мое — это не главное в жизни. Почему? Я не знала: почему?!
— Нет, — понуро ответила я главному режиссеру на следующий день.
Перед премьерой «Коппелии» всех нас позвали на верхнюю галерею посмотреть оттуда задник, разостланный на полу. Мы с Натальей Николаевной Трусовой тоже поднялись. Художница, которую все почитали за талант, но называли «придурковатой», была в самом деле смешна. Волосы у пожилой женщины были заплетены в две тонюсенькие косички, перевязанные красненькими ленточками. Унылое выражение лица.
— Знали бы вы, как я мечтала вот о таком вечере там, в лагерях! — сказала она вдруг.
— Где, Наталья Николаевна? — насторожилась я.
Отец ее, как бывший домовладелец, был арестован еще в 1927 году. И пропал. Сама Наталья Николаевна училась в частном художественном училище барона Штирлица. Как одна из преуспевающих учениц, была направлена в Италию пополнять знания. На показанных позже фотографиях в девушке с толстенной косой и сияющими глазами невозможно было опознать нынешнюю старуху. Фотографий было много: у моря, у памятников, у картин, за столом в итальянской семье, расправляющейся со спагетти. После возвращения в Советский Союз Наталья Николаевна, вышла замуж, а через несколько месяцев после свадьбы ее арестовали. На допросы следователь выводил ее к линии железной дороги. На поводке вел собаку. Ей приказывал идти вперед.
— Ложись на рельсы, — командовал он.
В таком положении ей надлежало отвечать на вопросы, которые он задавал. Она слышала, как приближается состав, пыталась вскочить, Следователь кричал:
— Лежать!
Ей казалось, она сходит с ума.
Иногда следователь натравливал на нее собаку. Дрессированная овчарка по команде бросалась и только в последнюю долю секунды, когда Наталья Николаевна уже теряла сознание, он менял команду «возьми» на «не тронь».