– Пока я буду в Праге, ты освободишь квартиру, – словно между прочим сказала Амалия, поправляя двумя руками прическу перед зеркалом.
На ней было алое платье с широкой юбкой, похожей на колокол, и яростно цокающие туфли на шпильках. Наверное, из-за того, что жена была так красива, сцена напомнила Астраханцеву эпизод из какого-нибудь кино про развод.
Он стоял в коридоре в старых тренировочных штанах и растянутой футболке, небритый и совершенно спокойный. Если это и кино, он-то уж точно не комедийный персонаж. Комично выглядела именно Амалия со своими попытками сделать из проблемы пустячок.
– Интересно, как ты себе это представляешь? – спросил он.
– Соберешь чемодан и поедешь в свою «двушку». Ты там весной обои поклеил, потолок побелил. Вот и пригодилось! Вещей у тебя немного, так что, полагаю, к завтрашнему дню управишься.
– По-моему, ты забыла, что поселила в моей «двушке» свою племянницу, – напомнил Астраханцев, прикинув, что собраться ему действительно ничего не стоит. Вот только книги…
– Ах да. – Амалия нахмурилась, перестав на секунду копаться в сумочке. – Фу, как некстати. Зачем я это сделала? – спросила она сама у себя.
– Из жадности, – подсказал Астраханцев. – Ты берешь с бедной девушки арендную плату.
– Ничего, не развалится, – жестко ответила его красавица жена. – Приехала работать – пусть работает. Нет, Дмитрий, совершенно невозможно, чтобы ты оставался тут. Как порядочный человек, ты просто обязан освободить жилплощадь.
Астраханцев усмехнулся, наблюдая за тем, как она пытается всунуть в карман чемодана еще какую-то блестящую штуковину. Чемодан был набит, и штуковина влезать в карман не желала.
– И куда ты предлагаешь мне деться? Просто вылететь в окно, как Карлсон? Жить на крыше?
– Ты сделал все для того, чтобы наше совместное существование стало невыносимым!
– Серьезно? – саркастически заметил Астраханцев. – Кажется, ты забыла, что это я застукал тебя в постели с учителем физкультуры.
– Он инструктор по фитнесу, – злобно ответила Амалия, не терпевшая никаких насмешек над собой. – И то, что ты нас застукал, ничего не значит.
– Еще как значит. В противном случае ты бы еще много лет морочила мне голову, изображая верную и преданную жену, а я бы тебя холил и лелеял.
– Ты?! – нахально засмеялась она. – Ты не умеешь холить и лелеять женщин. Тебя испортили твои студентки, многочисленные и доступные. Шастающие в наше семейное гнездышко!
– Господи, какая же ты несправедливая, – не удержался Астраханцев. – Это была одна-единственная студентка, ей требовался досрочный зачет. Кстати, ты напугала ее до смерти.