– Самцы, – подсказал Белоусов.
– Вот-вот. Им природа подсказывает выбор делать в пользу таких, как я. Уж у меня-то не будет хилого потомства! Я как в баню пойду, на меня все заглядываются – до чего я статная да гладкая!
– Тогда, может, и маникюр ни к чему? – желчно заметила Элина.
Представив себе эту женщину рядом с Грушиным, она даже зубами заскрипела.
– Нет, Дмитрий Васильевич – человек особый. К нему с обычными мерками подходить нельзя.
– Да, он тот еще фрукт, – подтвердил Бело-усов. – Но ты с ним справишься. У тебя все задатки есть, без дураков. Кроме того, у Грушина сейчас настроение подходящее. Антона Русака помнишь?
– Доктора? – навострила уши Жанна. – Конечно, помню. А что?
– Влюбился! Без памяти. С первого взгляда. Он мне звонил сегодня. Улетел со своей невестой в Рим на выходные. Все происходило на глазах Грушина. Думаю, он поэтому в такую тоску впал.
– В Рим? Ух ты… Наверное, у них визы были, – сказала практичная Жанна. – Шенгенские. Я узнавала, как за границу летают. То есть без визы никак. Захочешь романтики, а тут тебе прямо по башке: «Виза у вас есть? Нету? Вот и сидите дома».
– Без визы можно в Грецию, – заметила Элина и, покусав нижнюю губу, спросила: – У вас курить можно?
– Можно, – великодушно разрешила хозяйка. – У меня запретов нет, я же не таможня. Слушайте, а если мы к Дмитрию Васильевичу приедем и все напортим? Как он увидит делегацию, так и разозлится. Все же дело о женитьбе нужно решать промеж собой. Мне так кажется.
– Глупости, – возразила Элина, успевшая присосаться к сигарете. Именно сигарета вернула ей хорошее расположение духа. – Когда мужчина находится в сомнениях и тоске, нужна сильная воля, чтобы наставить его на путь истинный. Мы с Костиком и будем этой сильной волей.
– А кем тогда буду я? – с опаской спросила Жанна.
– Ты будешь невестой, – сразу же нашелся Белоусов. – Мы тебя так сосватаем, что Грушину и деться будет некуда.
Астраханцев стоял в коридоре и напряженно размышлял. Теперь он знал правила игры и очень хотел выиграть! Все козыри были у него на руках. Специалистку по биоэнергетике он сплавил, правда, неизвестно, надолго ли, но какое-то время в запасе у него есть.
Главное, не забыть свою легенду. Еще раз пробежав глазами бумажку, обнаруженную при обыске, он почувствовал себя Штирлицем. Итак, он – профессор физики. И что особенно противно – неженатый. Противно потому, что придется врать женщине, которую он собирается в себя влюбить. Люба приехала не на один день, а надолго, на целый месяц. Чтобы дать пугливому Грушину (а Грушин – это теперь он сам!) возможность привыкнуть к себе. В конце забега он должен сделать официальное предложение.