Я поднял гарлин, повертел его в пальцах и положил в карман. Тобиас, разбитый, вернулся на кровать. Я сел рядом и сказал:
– Мы не станем убегать, и еще не все кончено. Когда я сказал, что не дам Коннеру убить тебя, я не шутил.
Тобиас слабо улыбнулся.
– Спасибо, Сейдж. Но в нынешнем положении тебе лучше беспокоиться о собственной шкуре.
Вскоре принесли завтрак. Я был голоден, как всегда, а Тобиас почти не притронулся к еде. Мотт вернулся прежде, чем я успел доесть его порцию.
– Что теперь будет с Сейджем и со мной? – спросил Тобиас.
– Мастер не давал никаких приказаний, – ответил Мотт.
– Может, не вам, – сказал я. – Где Креган?
Лицо Мотта потемнело.
– Почему ты не сказал Коннеру, что солжешь для него, Сейдж? Он стоял вот здесь и сказал, что сделал бы тебя принцем. Тебе нужно было только сказать, что ты солжешь.
Я сжал челюсти и не ответил. Даже если бы я хотел объяснить ему свой поступок, а это было не так, я все равно не смог бы.
Наконец Мотт велел нам выходить:
– Теперь все равно поздно отступать. Пойдемте со мной, пожелаем удачи принцу и мастеру.
Мы пошли за ним к главному входу. Роден был бледен и казался испуганным. Я прислонился к стене, достал из кармана гарлин и принялся вертеть его костяшками пальцев. Я всегда делал так, когда нервничал, и признаю, что тогда я немного разволновался.
Тобиас выбрал другую тактику. Он упал на колени перед Коннером, прося о пощаде.
– Пожалуйста, не убивайте нас, – попросил он. – Пожалуйста, сэр. Пообещайте, что мы будем здесь в безопасности.
– Хочешь получить слово лжеца? – спросил я. – Тебе будет легче, если Коннер солжет, что оставит нас в живых?
Тобиас согнулся еще ниже, но Коннер смотрел на меня как завороженный.
– Что это ты делаешь? – спросил он.
Я вертел в пальцах монету совершенно автоматически, сам почти не замечая этого.
– Простите сэр?
– Как я мог быть таким глупцом? – вдруг сказал Коннер. – Вот дьявольская шутка, я сам чуть все не испортил!
40
Роден открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Коннер шикнул на него и подошел ко мне, не отрывая взгляд от монеты в моей руке.
– Где ты этому научился?
Я пожал плечами.
– Любой карманник так может. – Чтобы продемонстрировать, я бросил монету Коннеру в карман. Затем большим и указательным пальцами достал монету и костяшками пальцев переместил себе в ладонь. – Это хороший способ украсть монету, потому что не приходится сжимать руку в кулак.
Коннер повернулся к Родену.
– Ты так умеешь?
Роден покачал головой. Тобиас тоже покачал, хотя его не спрашивали.
– Я вижу, ты делаешь это левой рукой, – сказал Коннер. – Точно так же, как предпочитаешь держать вилку и писать. Ты можешь делать это правой?