Общество русских масонов трудами моими разрасталось и укреплялось. Из года в год открывал я посвящённым разные «великие тайны»: показывал тангенсы и шарообразность Земли, объяснял круговорот воды в природе и теорему о делении медиан… Немало полезных мыслей и правил было русскими масонами со стороны принято, множество — самими придумано. Немало строений добрых поставлено и по сю пору ставится.
Сумели мы, через Фрица, и с немецкими масонами разговор завесть. Иные, как настали у них тяжёлые времена, пришли к нам на Русь, путём ещё Барбароссой да Боголюбским указанным, принесли книги древние да умения редкие. От чего для Руси многие пользы случились.
Скажи кто-нибудь, когда я, голый, замёрзший, хмыжником оцарапанный да осокой посечённый, испуганный, до повизгивания, половцами в ночных черниговских болотах, над Марьяшой сидел и додумался до «русского поцелуя», что от этого на «Святой Руси» масоны заведутся — не поверил бы!
А вот — через Светану, через Фрица…
Когда ныне иному владетелю напоминают:
— Ты в хоромах каменных живёшь. Русские люди хорошо в каменных строениях понимают. Смотри, падут на тебя стены и башни! Берегись русского колдуна полуночного!
Разве ж то моя слава? Это людей русских слава. А я так, чуть подумал, чуть пошутил, что в руки попало — к выгоде приспособил.
Однако наибольшую пользу вижу не в знаниях да в зданиях, не в выгодах военных ли, государственных ли, но в строительстве душ человеческих здесь, в Святой Руси. В те поры Русь была насквозь родовая, людей без роду-племени к себе не пускавшая. Сироты мои были как песок против камня. Сиё же «тайное общество» — людей моих объединяло, им помогало, а родовитых пугало. Отчего Земле Русской — великая польза.
Чарджи от одного вида довольной Светаны… трясти начинает. Теперь ещё и Аннушка ходит — светиться. Беременность привела её в такое… несколько таинственное состояние души. Будто у неё в душе тайна и она к ней радостно прислушивается.
А ещё Чарджи ревнует меня. К Артёмию-мечнику. Нет-нет! Не в том смысле как вы подумали! — Исключительно в смысле интереса и душевной привязанности. Мне с Артёмием интересно.
В Смоленске, в ходе «шапочного» банкета… Ну, когда Акимову шапку боярскую обмывали — выяснилась одна деталь.
В феврале, в Киеве, когда Ростик из Киева убежал, а Изя Давайдович последний раз Великим Князем сел, погиб прежний господин Артёмия — боярин Гордей. Гордей-то сам из смоленских бояр, кто-то из его знакомцев и вспомянул. Какая-то тёмная историю в ту ночь смены власти приключилась.
Дословно сказано было так: